Улыбка смерти

«Что есть наш мозг, как не компьютер?» Компьютеры, анализирующие компьютеры. Индивидуальные программы, созданные с учетом особенностей мозга. Если это возможно, то, значит, возможно создавать программы, связанные непосредственно с мозгом пользователя. Она покачала головой. Неужели Рорк способен пойти на такой риск? Ева прошла сквозь толпу, подошла к нему, положила руку на плечо.

– Мне надо задать тебе один вопрос, – сказала она тихо. – Не занималась ли какая-нибудь из твоих компаний подпольными исследованиями и созданием виртуальных программ, настроенных на сигналы мозга отдельных людей?

– Это противозаконно, лейтенант.

– Рорк!

– Нет, не занималась. Было время, когда я вкладывал деньги во множество не вполне легальных предприятий. Но на такое бы никогда не пошел. Нет, – повторил он уверенно. – Этот аппарат для виртуальных игр универсален, а не индивидуален. Конечно, покупатель может выбрать программу по вкусу, но то, о чем ты говоришь, очень дорого, очень сложно и, кроме того, очень опасно.

– Это я и сама знаю. – Ева немного успокоилась. – Но в принципе такое возможно?

Рорк помолчал, пожал плечами.

– Представления не имею. Прежде всего потребуется содействие того, кто пользуется программой, поскольку надо сканировать его мозг. Следовательно, необходимо заручиться его согласием. А еще… нет, не знаю.

– Мне надо поговорить с Фини, – решила она, но Рорк обнял ее за талию.

– Лейтенант, может, вечерок отдохнете? Мэвис уже готовится к выходу.

– Ну, хорошо.

Ева заставила себя ненадолго забыть о своих заботах. Джесс уселся за синтезатор, пробежался пальцами по клавишам, и она с удовольствием присоединилась к аплодисментам, которыми встретили Мэвис.

Тревоги ушли; зараженная энергией Мэвис, ритмами, огнями, всеобщим воодушевлением, Ева с наслаждением смотрела шоу.

– Какая молодчина, правда? – Она тянула Рорка за рукав, как ребенок, который делится восторгом с приведшим его на спектакль отцом. – Это все очень странно, ни на что не похоже, но здорово.

– Она и сама такая – странная, ни на кого не похожая. – Рорку не слишком нравилась эта бешеная смесь музыки, шумов и вокала, но он не мог сдержать улыбки. – Она полностью завладела залом, так что можешь расслабиться.

– Я и расслабилась.

Он рассмеялся и прижал ее к себе.

– Я вижу. Наверное, если бы на тебе была рубашка с пуговицами, ты бы рванула ее на груди. – Он вынужден был прокричать ей это в самое ухо, а заодно присоединил некое предложение относительно того, как провести время после вечеринки.

– Что?! По-моему, эти действия в данном штате считаются запрещенными. Я сверюсь с кодексом и сообщу вам. Прекрати! – фыркнула она, когда он начал покусывать мочку ее уха.

– Я хочу тебя. – Его внезапно охватила страсть – жгучая, необузданная. – Немедленно.

– Не шути так, – попыталась остановить его Ева, но, когда Рорк прильнул к ее губам жарким поцелуем, поняла, что он настроен вполне серьезно. В висках у нее застучала кровь, ноги стали ватными. – Держи себя в руках! – Она отодвинулась чуть в сторону, поняв, что еще немного – и она не будет знать, куда себя девать от стыда. – Мы с тобой смотрим шоу. Вместе с гостями.

– Тогда давай уйдем отсюда. – Он уже был во всеоружии, а в душе его томился зверь, готовый к прыжку. – В этом доме масса укромных уголков, тебе ли не знать?!

Она бы рассмеялась, но чувствовала, что он и в самом деле сгорает от желания.

– Рорк, опомнись! Сегодня у Мэвис большой день. Не можем же мы с тобой, как пара подростков, запираться в шкафу…

– А почему нет? – Он схватил ее за руку и потащил сквозь толпу к выходу, не обращая внимания ни на какие протесты.

– Это безумие! Неужели ты не можешь пару часов потерпеть?!

– Не желаю! – Рорк распахнул ближайшую дверь и втолкнул ее внутрь. Это действительно был шкаф, вернее – гардеробная. – Пусть все летит к чертям! – Она не успела опомниться, как он прислонил ее к стене, задрал юбку и вошел в нее.

Ева была не готова к этому – ни морально, ни физически. «Зверь!» – подумала она и прикусила губу, чтобы не заплакать. Никогда еще он не был так груб с нею: тискал до синяков, входил в нее все глубже и глубже, железными руками держа ее бедра, пока она не закричала. Но не от наслаждения – от боли.

Ева могла его остановить: ее учили этому в полицейской академии. Но сейчас она чувствовала себя только женщиной, которую обидел любимый мужчина. Лица Рорка она не видела, но ей казалось, что, если бы увидела, – не узнала.

– Рорк! – сказала она с неподдельной горечью. – Ты делаешь мне больно!

Он пробормотал что-то на языке, которого она не понимала и никогда прежде не слышала. И тогда Ева перестала сопротивляться, обхватила его за плечи и закрыла глаза. Она ощущала на лице его горячее дыхание, он действовал жестоко, от его нежности и умения чувствовать партнера не осталось и следа.