Улыбка женщины

Солнце, ослепившее меня во вторник утром после стольких пасмурных дней, было добрым знаком.

Сделав закупки для ресторана и обсудив с Жаком три варианта предновогоднего меню, я еще раз подумала о малиновом пальто и его обладательнице, а потом вернулась домой, планируя дополнить этот тоскливый день еще одним не менее скучным делом, прежде чем вечером снова отправиться в ресторан.

Я включила компьютер, чтобы внести в него сегодняшние расходы на продукты. Однако прежде заглянула в свою почту и обнаружила там вполне доброжелательное, я бы даже сказала милое, письмо от Андре Шабане, который хоть и не ответил на все мои вопросы, однако сделал мне неожиданное предложение, буквально окрылившее меня. Месье Шабане встречается со своим автором и посоветовал мне, якобы случайно, оказаться в нужное время в нужном месте. Теперь у меня появилась возможность лично познакомиться с Робертом Миллером.

Разумеется, я согласилась. Тем более что этот телефонный разговор, в отличие от предыдущего, получился веселым, даже не без некоторого флирта, который немного поднял мне настроение. Когда я рассказала обо всем Бернадетт, она, конечно, тут же призналась мне, что этот редактор нравится ей все больше, и у меня есть запасной вариант, на случай, если писатель окажется не таким восхитительным, как его роман.

— С тобой невозможно, Бернадетт! — воскликнула я. — Вечно ты сводишь меня с какими-то мужчинами. Роберт Миллер и выглядит лучше, и потом, он автор этой книги!

— А что, Шабане разве урод? — поинтересовалась подруга.

— Откуда я знаю? — удивилась я. — Нет, похоже, хотя я не присматривалась. Андре Шабане меня не интересует. Кроме того, он носит бороду.

— И что в этом плохого?

— Прекрати, Бернадетт! — рассердилась я. — Ты же знаешь, что бородачи не в моем вкусе. Я принципиально на них не смотрю.

— И напрасно, — заметила Бернадетт.

— Кроме того, мне не нужен мужчина! Я не ищу себе мужчину, я лишь хочу познакомиться с этим писателем по известной тебе причине. И еще хочу поблагодарить его.

— О боже! Куда ни глянь — все предопределено свыше, везде рука судьбы! — запричитала Бернадетт голосом героини древнегреческой трагедии.

— Именно, — подтвердила я. — То ли еще будет!

В тот же вечер я сообщила Жаку, что не смогу быть в ресторане в пятницу. Позвонила Жюльетт Менье, опытной официантке, одно время работавшей в «Лютеции» и выручавшей меня уже несколько раз. Сейчас она училась на дизайнера по интерьерам и редко возвращалась к своей прежней профессии. К счастью, на тот вечер она ничего не планировала и согласилась сразу.

Жак, разумеется, не пришел в восторг от моей затеи.

— И тебе непременно нужно сейчас, когда Поль болен? — возмущался он, гремя горшками и сковородками.

Он как раз готовил обед для нашего маленького коллектива.

За час до открытия ресторана мы всегда ели вместе: Жак — наш шеф-повар и самый старший из нас, Поль — младший повар, две посудомойки, Клод и Мари, и мы с Сюзеттой. В этих трапезах, во время которых обсуждались не только проблемы нашего заведения, было что-то семейное. Мы спорили, болтали, смеялись, а потом в приподнятом настроении возвращались каждый к своей работе.

— Мне жаль, но у меня действительно важная встреча, — ответила я Жаку.

— Довольно неожиданно, — удивился он, бросив на меня пронизывающий взгляд. — Сегодня утром, когда мы с тобой обсуждали предновогоднее меню, ты ни словом о ней не обмолвилась.

— Я уже договорилась с Жюльетт, — быстро оборвала я его, чтобы предупредить дальнейшие расспросы. — А в декабре поразмыслим над тем, не стоит ли нам взять еще кого-нибудь на кухню. Если Поль и дальше будет болеть, я могу помогать тебе с готовкой, а Жюльетт попросим заменять меня в зале по выходным.

— Мне не нравится работать с женщинами на кухне, — отвечал Жак. — Им не хватает решимости, они вечно недожаривают.

— Это клевета, — возразила я. — Я всегда поджариваю достаточно. А ты старый шовинист, Жак.

— Может быть, может быть… — хмыкнул Жак. Он с головокружительной скоростью разрубил ножом две большие луковицы на разделочной доске и тут же отправил их на сковородку. — И потом, ты плохо разбираешься в соусах.

Он поджарил лук до золотистого цвета, подлил на сковородку белого вина и уменьшил пламя.

— Что ты такое говоришь, Жак! — возмутилась я. — Ты ведь сам учил меня. И ты утверждал, что филе в перечном соусе я готовлю просто восхитительно.

— Да, перечный соус у тебя получается, но только потому, что ты знаешь секретный рецепт своего отца, — усмехнулся он.

Тут он бросил на сковородку несколько горстей картофеля фри, и мой протест заглушило шипение кипящего масла.

Жак был настоящим жонглером у плиты. Я с замиранием сердца наблюдала, как ему удается удерживать в воздухе сразу несколько шаров.

— Зато ты делаешь очень хорошие десерты, это я признаю, — продолжал Жак, с равнодушным видом вращая сковородку. — Что ж, будем надеяться, что в субботу Поль снова встанет в строй. — Он добавил в масло еще картофеля и пальцем оттянул нижнее веко: — И что за встреча, а? Как зовут счастливчика?