Улыбка золотого бога

Это вряд ли. Пока меня ждет лишь Толстый Пта. И Виктор. Еще одно странное знакомство на сегодняшний день.

Виктора я, по Никиному выражению, «подцепила» у банка.

Бессонная ночь, привычные отеки под глазами, ледяные ступни, которые пришлось растирать камфорной мазью, а потом долго смывать с рук навязчивый запах. Завтрак, когда есть ну совершенно не хочется. Запылившаяся в дальнем углу гаража «Волга» и Гариков «Нисан Патрол», оставшийся в гордом одиночестве.

Потом был вежливый Аким Андреевич, долго и нудно уговаривавший не трогать статую. Он твердил о безопасности, о том, что хранить подобную вещь в доме – безумие. Он даже ювелира предлагал, который в кратчайшие сроки изваял бы мне точную копию.

Я отказалась. В копии не будет души, с копией я не смогу говорить, как когда-то в детстве, жаловаться на обиды, рассказывать о достижениях, которые родителям казались крохотными и недостойными внимания (и вообще хвастаться неприлично); копия не будет сочувствовать и дарить волшебные сны, где жизнь  – почти полное отражение настоящей, только много-много лучше.

Акиму Андреевичу я ничего не объясняла, просто настояла на своем. Он согласился, проводил в подвал – сухой, чистый, пахнущий озоном и освежителем воздуха, и удалился.

Там, в подвале, я сказала Толстому Пта:

– Здравствуй.

А он нахмурился и не ответил. Он был обижен за то, что я когда-то бросила его, пусть и не по своей вине. Но мы помиримся. Это я ему тоже сказала. И бережно завернула в сухой ломкий бархат, а потом – в ломкую же, отливающую глянцем упаковочную бумагу.

Из банка я выходила почти счастливой и даже улыбнулась охраннику, любезно приоткрывшему передо мной дверь. За ней-то меня Виктор и поджидал.

– Позвольте, помогу? – Молодой человек бросился наперерез и выхватил из рук пакет. – Женщины не должны таскать тяжести!

У него обаятельная улыбка, прямой, искренний взгляд, родинка на крыле носа, ямочка на подбородке, светлые вихры. В общем, подозрительный тип. Точнее, подозрительно, что подошел ко мне: такие ангелоподобные мальчики, как правило, не замечают толстых и некрасивых тетенек.

– Вам куда донести? До машины? Меня Виктором зовут. А вас?

– Дуся.

Ладная фигура, дорогие шмотки, часы на запястье не из дешевых. Чего ему от меня надо?

– Дуся? Интересное имя. Нет, честно, интересное. Викторов много, а Дуся – одна. Представьте себе, я вам завидую.

Не представляю. Идиотская ситуация, и я совершенно не представляю, как поступить. Нагрубить? Пусть убирается прочь? Но он пока не сделал ничего дурного.

– Так которая из машин ваша? Чувствую, это тоже будет что-то особенное.

Действительно, особенное: в окружении новеньких или не очень новеньких, но ухоженных, отполированных до блеска, сияющих лаком и хромом иномарок папина «Волга» смотрелась чуждо.

– Ух ты, – Виктор бережно провел рукой по капоту. – Настоящая? И на ходу? Нет, честно, на ходу?

– Да.

Его восхищение было приятно, я пыталась убедить себя, что веры этому типу никакой, непонятно, откуда он появился, такой красивый и предупредительный. Альфонс? Любовь в обмен на деньги? И банк как способ познакомиться. Спросить в лоб?

Вместо этого я открыла багажник.

– Вы мне не доверяете, – сказал Виктор, укладывая пакет между ящиком с книгами и пустыми канистрами для воды. Никак не довезу до дачи, а выкинуть рука не подымается. И не поднимется, хотя теперь, наверное, на дачу я попаду не скоро.

– Вы считаете, что я караулил вас, чтобы познакомиться? Знаете, так оно и есть.

– Неужели?

– Действительно. – Он захлопнул крышку и, достав из кармана платок, вытер руки. – Действительно, ситуация глупейшая, но мне хотелось составить о вас непредвзятое впечатление, ну и, конечно, чтобы у вас такое же сложилось обо мне.

Чуть виноватая улыбка, чуть виноватый взгляд, легкий наклон – он все осознает и дает честное слово больше так не делать – Виктор знает, что обаятелен, и вовсю этим пользуется.

– Понимаете, Дуся, – доверчивое прикосновение к руке, от которого меня буквально парализует. Пальцы жесткие, сухие, шершавые. А у меня ладони вспотели, жарко. Сентябрь, а жарко. Вот ведь странность. – Понимаете, Дуся, – повторяет он, глядя в глаза. – Так уж получилось, что наши с вами интересы в некоторой степени пересеклись, точнее, ваши интересы затронули интересы моей хорошей знакомой, школьной подруги, и ее это ужасно расстроило.

– И кто из них – ваша подруга?

– Лизонька. Бедная Лиза… она переживает.

– Сочувствую.

– Не стоит. Нельзя быть хорошим для всех. Признаться, поначалу у меня были мысли не совсем хорошие… но, познакомившись с вами, я понял, что Лизонька несколько преувеличила.

– Что преувеличила?

Я не без сожаления стряхнула его пальцы со своей руки. А руку в карман спрятала, так, чтобы побороть искушение коснуться вновь. Я старая и некрасивая, а он, стервец этакий, просто голову дурит.

– Все. Абсолютно все. Вы обманули мои ожидания, милая Дуся.

Милой меня не называл даже Гарик.