Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве

Самые ранние свидетельства существования медитативной культуры в нашем мире были найдены в наследии Индской цивилизации, земли которой простирались с территории современного Пакистана до долины реки Ганг в Индии. Пик развития этой культуры пришелся на период с 3000 до 2500 года до нашей эры. От этой цивилизации остались тысячи резных печатей в форме маленьких глиняных табличек — это часть древнейших в мире памятников письменности. На некоторых из печатей изображены йогины, сидящие в классических позах для медитации.

До времен Будды Гаутамы (ок. 563–483 гг. до н. э.) — современника Пифагора — медитация в письменных источниках упоминается на удивление редко. Тем не менее ясно, что к тому периоду уже существовала чрезвычайно насыщенная и многообразная традиция созерцания — именно в нее Будда и погрузился, оставив свою жизнь во дворце в возрасте двадцати девяти лет. Гаутама посвятил себя созерцательным изысканиям, обращенным к освобождению от циклов рождения, смерти и перевоплощения, а потому вера в реинкарнацию, судя по всему, в период его жизни была делом обычным. Первым учителем медитации, к которому обратился будущий Будда, был Алара Калама. Этот наставник преуспел в самадхи

— медитативных состояниях, в которых внимание оттягивается от физических чувств, мысли успокаиваются, а практикующий переживает необычайные блаженство и безмятежность. С буддийской точки зрения та медитация, которой обучал этот мастер, может вести к прямому достоверному постижению прошлых жизней — и потому продвинутые практикующие рассматривали реинкарнацию не как догмат религиозной веры, а как истину, которую можно проверить эмпирически.

Ранние буддийские источники утверждают, что Гаутама быстро достиг самого возвышенного и чистого из видов самадхи, которым учил Алара Калама. В этом состоянии его ум погрузился в бесформенное измерение бытия, лишенное какого-либо содержания, кроме переживания чистого «ничто». Тем не менее это достижение не удовлетворило его желания достичь освобождения от циклов бытия, и потому он обратился к еще более реализованному созерцателю по имени Уддака Рамапутта. Под руководством этого наставника Гаутама достиг еще более тонких уровней самадхи. Тем не менее он понял, что сами по себе подобные состояния медитативного погружения не ведут к достижению его цели — к «высшему состоянию возвышенного покоя» посредством постижения реальности такой, какая она есть. Он осознал, что после завершения подобной медитации и при взаимодействии с будничной реальностью человек все равно подвержен страданиям и лежащим в их основе причинам. Поняв, что достижение этих состояний не устраняет проблему с корнем, Гаутама несколько лет терзал свое тело аскетическими практиками, включая пост; он стремился к освобождению через установление своего рода власти ума над материей. Тем не менее в результате этих практик его тело истощилось, а умственные способности ослабли. Тогда Гаутама понял: достижение самадхи — не окончательная цель, но подобные очищенные состояния сознания можно применять для медитативного изучения природы страданий и их причин.