Умай и Тамуз

Подросло новое поколение невест, и войско во главе с царицей и семью наставницами ушло в далекий поход к холодным лесам, где в березовых лесах скачет восьминогий конь. Когда в небе вспыхнула хвостатая звезда, войско возвращалось с добычей в степь. С каждой ночью становилась ярче звезда и длиннее ее хвост, в один из дней вспыхнул в небе яркий свет, земля задрожала, а потом три дня стоял гул, и пять дней небо было в пыли…

Когда женщины пришли в родные просторы, горю их не было меры. На том месте, где была цитадель воительниц, их аулы, все близкое и родное, зияла огромная яма, необозримая вдаль, неодолимая вглубь. Женщины, отбросив мужественность, скорбели о погибших. А мужчины взяли в руки луки и стрелы, ушли в степь и набили дичи, развели костры и с сочувствием мозолистыми ладонями вытерли горячие женские слезы.

Мужчины стали свободными, но не захотели уходить от своих победительниц. Яма, заполняясь реками, превратилась в озеро, а женщины стали рожать мальчиков. Но не всем хватило мужей, и весной царица повела в последний поход войско под надзором двух наставниц.

Армия воительниц шла по побережью седого моря Каспии, когда разведчики заметили и предупредили: впереди большой столб черного дыма. Это царица пери Урмек, увядая красотой, нашла слова к Вечной Молодости и увлеклась шепотом сложенного заклинания. Синяя жидкость густо парила котел, красные грибы, брошенные в костер, горели черным пламенем. Урмек ликовала: еще немного, и путь мимо пропасти Тамыка к Бессмертию будет открыт для всех пери, а для царицы еще и Вечная Молодость. И не жаль того, что исчезнет все живое на земле, не будут петь птицы и не будет цветов и травы. Надо только еще… Пери так увлеклась в колдовстве, что заметила войско слишком поздно. Она выпрямилась, понимая, что воительницы не дадут ей доварить отвар до конца: сотни стрел калеными наконечниками готовы были пронзить черное сердце Урмек. Ведьма запела, в небе заклубились тучи, и тогда чародейка закричала, обращаясь к женщинам.

– Вы лишили меня Вечной Молодости, так потеряйте же свою. Вы лишили меня Красоты – так станьте же существами неприкасаемыми. А если вернетесь в свой мир, то лишь тогда, когда появится на земле…

Синий отвар пеной стал переливаться за край котла.

– Хамбала! – Закричала колдунья, простерев руки к клубившейся, наливающейся теменью туче, и оцепенела от этого вся армия воительниц.

– Хамбала! – Опять закричала, словно позвала кого-то, ведьма.

Туча треснула тысячами молний, извиваясь, они входили в тела девушек, превращая их в гадюк.

… Не многим удалось воспротивиться колдовским чарам, но и этих было достаточно: пронзенная десятком стрел ведьма Урмек упала, перевернув котел. А молнии все продолжали низвергаться, и уже тысячи змей расползались, испуганно ища укрытия. Когда у потухшего костра остались царица и две наставницы, из тучи вырвались три огненных шара и один за другим устремились к земле. Первый шар превратил царицу и ее коня в горстку пепла. Старшая наставница повторила участь своей повелительницы, вторая из наставниц успела отпрыгнуть в последний миг от лошади. И над побережьем моря Каспии наступила тишина.

– Бедняжка! – сказала удивленная Умай, – так ты из тех воительниц!

Змея замолчала, все так же покачивая головой, но девушке показалось, что в немигающих холодных глазах притаилась слеза.

– Долго ждем мы, наблюдая, как капли жизни падают в реку времени… наши сестры стали бабушками, потом поколения сменялись одно за другим. Наше племя забыло о нас, затерянных среди веков, превратив нашу печаль в мифы, потом в сказки. Лишь мы остались молодыми в телах ползающих, будто связанные по рукам и ногам. Разойдясь по степи, тысячи лет ждали тебя.

– Милая воительница! – грустно улыбнулась змее Умай. – Я все равно не понимаю, почему вы ждали меня и как трагедия ваша может быть связана со мной. Я еще ничего не поняла…

– Ш… ш… Не торопись. Я снова слышу над нами топот копыт. Слушай же дальше… Живой, в настоящем облике, осталась лишь одна из наставниц. Восемь дней и ночей плакала она, а вместе с ней и мы, сплетясь клубком, не знали утешения. На девятый день, смахнув слезы, наставница поднялась и сказала:

– Я пойду и найду тех старцев, если они еще живы. Спрошу мудрецов, ведь мы жили по их заветам, как расколдовать вас, сестры мои и соратницы, а пока живите, как получится, ждите меня.

Она поклонилась и ушла. Долго ее не было, и мы уже потеряли надежду, но как-то желтой теплой осенью пришла к побережью дряхлая старуха и стала скликать нас родовым ураном. Зашевелились травы и пески, на клич к не зарастающему кострищу стали сползаться гадюки, узнавая в согбенной путнице свою пропавшую наставницу.