Умельцы

— Нормальный оперский геморрой. Бывало, Леня, и похуже.

— А результат не гарантирован.

— Ну, стопроцентную, гарантию дает только страховой полис. Но вообще-то я чувствую, что результат будет. Должен быть. А ты чего скис?

Солнце опустилось уже совсем низко и светило в глаза. Купцов наклонил светозащитный козырек и только после этого ответил:

— Видишь ли, Димон… Если принять за основу твою версию, то это здорово меняет весь расклад. Мы исходили из того, что ствол принадлежал покойному Тищенко. А Трубников завладел им в результате борьбы или неосторожности самого завхоза… Но если Трубников принес ствол с собой? А?

— Ты хочешь сказать, что этот Трубников заранее был настроен на убийство? — спросил Петрухин с сомнением.

— Нет, этого я не утверждаю. Но если он принес оружие с собой, то исключить этого нельзя… верно?

— Исключить нельзя ничего, включая версию № 37 — убийство Тищенко маленькими зелененькими человечками с Нептуна, — сказал Петрухин.

— Ага… я уже послал запрос в НАСА.

— Это правильно. Но все же очень сомнительно, чтобы этот решительный Трубников затевал убийство прямо в офисе. Ствол он взял для того, чтобы просто попугать завхоза. Возможно, даже не собирался его доставать. Но потом что-то пошло не так, не по сценарию… Скорее всего, Трубников стал, угрожая ружьем, очень круто наезжать. А Тищенко, уверенный, что стрелять они не будут, уперся.

— Таким образом, мы возвращаемся к версии Строгова, — сказал Купцов. — С той лишь разницей, что оружие изначально было у Трубникова, а не у Нокаута. В принципе, версия Игорька Строгова хороша в том плане, что опровергнуть ее нельзя. Из трех непосредственных участников событий один Строгав и говорит. Другой мертв, третий скрывается.

— Будем искать третьего, — подвел итог Петрухин. — Все дело определенно в нем. Он решителен, хладнокровен, вооружен. Строгов вышел — «ни кровинки в лице». А этот жевал резинку. И спокойно прихватил с собой ружье, хотя мог бы и бросить там, на месте. Строгов его боится… Я согласен с тобой: не факт, что он снимает хату в этих домах. Не факт, что мы сможем зацепить след. Если он там и жил, то после убийства наверняка сменил адрес. Но он нам нужен. И мы будем утюжить эти дома, пока не зацепимся за след.

— Он мог приехать на машине. Оставить ее за углом и пройти пешком метров сто.

— Мог. Но я думаю, что все-таки он был здесь, — сказал Петрухин и постучал пальцем по схеме.

— Лады. Завтра с утра заскочу к убойщикам, возьму фоторобот Трубникова.

— А толку-то? Ты что — не знаешь, как они делаются?

— Не скажи. Иногда бывает похоже… немножко.

— Ага. Особенно если у разыскиваемого две головы.

— Не брюзжи, Димон… Завтра с утра?

— Завтра с утра. А сейчас давай-ка пробьем квартирки.

Глава седьмая. Геморройная работа

С утра началась «геморройная работа». За ночь партнеры прогнали через компьютеры круглосуточного «интернет-кафе» адреса двухсот четырех коммунальных квартир из списка Петрухина. Они отлично понимали, что информация из нелегальной базы данных неточна, изобилует массой ошибок, во многом просто устарела. Люди имеют неприятное свойство умирать, уезжать, жить без прописки. Дети убегают из дому, старики «теряются», мужчины уходят к любовницам, алкоголики и наркоманы исчезают без следа… довольно часто бывает так, что любящие родственники даже не заявляют об этом в милицию, а, вздохнув с облегчением, продолжают радоваться празднику жизни. Бывает, что родственнички сами прикладывают руку к исчезновению бабушек-дедушек-супругов. За дверьми с рядом кнопок происходят тысячи больших и маленьких трагедий. Впрочем, за дверьми респектабельными, новорусскими их происходит не меньше. Богатые тоже плачут. Их плач заглушают стеклопакеты, но слезы солоны так же, как и у бедняков. А в основании всех проблем лежат все те же зависть, жадность и похоть.

В десять утра Петрухин разделил пополам толстую пачку распечаток с данными на жильцов коммуналок:

— Ну, Леонид Николаич… вперед, на баррикады!

— Нехороший ты человек, Петрухин. Злой, — ответил, зевая, Купцов. — У меня же сейчас самый сон. Я же по ночам бомбил, а днем привык отсыпаться.

Партнеры вылезли из «антилопы» посреди «жилмассива», где теоретически могла находиться берлога Трубникова. А могла и не находиться… Утренний воздух был свеж, зеленели деревья, блестел вымытый поливальной машиной асфальт. Шесть домов на противоположной стороне улицы стояли притихшие, ничего не зная о том, что попали под колпак двух бывших ментов.

Купцов посмотрел на дома, вздохнул и сказал:

— Геморройная работа… а если он все-таки пришел с противоположной стороны? Заложил для конспирации крюк и вышел отсюда?

— Сложно, Леня. Если бы речь шла о каких-то шпионских играх, я бы с тобой согласился. Но для обычной уголовщины слишком сложно. Я в это не верю.

— Да я и сам не верю, — сказал Купцов. Тряхнул списком коммуналок и добавил: — В двухтысячном году каждая советская семья будет жить в отдельной квартире.

— Советскую власть не любишь? — прищурился Петрухин.

— Раньше не любил… Пошли, что ли? Партнеры разошлись в разные стороны.