Умереть, чтобы угодить

Прежде всего, она принялась методично упаковывать вещи из всех комнат по очереди, попутно составляя опись и занося ее в компьютер, не забывая точно указывать, в какой коробке что находится. Коробки она нумеровала, к каждой приклеивала список находящихся внутри вещей. Работа была трудоемкая и изматывающая, но как ничто другое помогала Саре забыть, что она одна в огромном доме, и не шарахаться от двери библиотеки, проходя мимо.

Телефон звонил непрестанно. Постоянно отрываясь от своих дел и отвечая на вопросы о семье судьи и доме, Сара не успела закончить все, что планировала, к тому же невольно вспоминала о покойном хозяине дома. Забывать его она не собиралась, но предпочла бы хоть немного смягчить боль.

На помощь она призывала мысли о Кахилле. Пожалуй, поэтому она слишком часто вспоминала о нем, но надеялась, что вреда от этого не будет. Из угрюмого полицейского, каким он показался ей при первой встрече, он вдруг превратился в человека с удивительным чувством юмора, способного развлекать и смешить ее. Сара чувствовала, что он ведет себя сдержанно, опасаясь неосторожным действием или словом отпугнуть ее.

Сара знала свои преимущества и сильные стороны: она не салфетка «Клинекс», которую мнут и отбрасывают, не бабочка, которая беспечно улетает сама. Кахилла влечет к ней, но ему нужны лишь поверхностные отношения, а попросту говоря — секс без последствий; ни к чему серьезному он еще не готов. Вдвоем им весело, но в каком-то смысле они ведут поединок — сходятся, расходятся, описывают круги, проводят пробные удары, не раскрывая свою силу, пока противник остается неизвестным.

Кахилл нравился Саре больше, чем кто-либо из ее прежних знакомых, да и как может не понравиться человек, способный одинаково комфортно чувствовать себя и в кегельбане, и на симфоническом концерте. Сара с самого начала поняла, что физически они прекрасно подходят друг другу, и была ошеломлена своим открытием. Но если их связывает только физическое влечение, она готова сопротивляться до последнего. Кахилл представлялся ей чем-то вроде искусительницы Лорелеи.

Перекусив сандвичем и стаканом воды, Сара опять спустилась вниз, и тишина окутала ее, стала тревожной. Саре казалось, что она слышит только грохот собственного сердца. Вымыв грязный нож и стакан, она убрала их. И расплакалась.

Через полчаса она успокоилась и с удивлением обнаружила, что сидит на ступенях крыльца, глядя на цветочные клумбы. Заходящее солнце било ей прямо в запрокинутое лицо, согревало обнаженные руки; в воздухе витал сладкий свежий аромат весенних цветов. Среди ветвей щебетали птицы, яркими комочками перепархивая с дерево на дерево. Жужжали пчелы, собирая нектар. В доме все дышало печалью, а за его стенами — радостью жизни.

За спиной Сары послышались шаги, она повернула голову и увидела Кахилла.

— Привет. — Он присел рядом. — Ты не открывала дверь, и я обошел дом и увидел, что твоя машина на месте.

— Я здесь, — невнятно отозвалась она. — Просто… отдыхаю.

Вглядевшись в ее осунувшееся лицо и заплаканные глаза, он мягко обнял ее и положил голову к себе на плечо.

— Неудачный день?

— Хуже некуда. — Какими приятными показались ей объятия! Тело Кахилла было надежным, крепким и сильным. Сара повернула голову, уткнулась лицом в его шею и вдохнула мужской аромат. Неожиданно для себя она закинула одну руку за шею Кахилла, другую прижала к его груди, осторожно лаская кончиками пальцев выпуклые мышцы.

Он поцеловал ее и подхватил ладонью правую грудь. Сара не стала противиться ласке — наоборот, приникла к нему и расслабилась. Сейчас она нуждалась именно в утешениях, в присутствии Кахилла. Поэтому она не испугалась даже, когда он принялся расстегивать ее блузку, а потом — расположенную спереди застежку лифчика. Свежий воздух овеял ее грудь, раздразнил соски, и Кахилл сразу прикрыл их жесткой ладонью.

— Ты удивительная, — негромко и убежденно произнес он. — Ты только посмотри!

Сара открыла глаза. Упругая грудь оттенка теплых сливок, маленькие темно-розовые соски. Она не была одарена пышными формами, но сейчас ее грудь отяжелела, налилась. Контраст загорелых мужских пальцев с нежной кожей возбуждал. Кахилл обвел большим пальцем сосок, и тот мгновенно порозовел и стал крупнее.

Где-то в глубине горла Кахилла зародилось почти звериное ворчание, на лбу выступила испарина. — Я на работе, — хрипло предупредил он.

— Ни за что бы не подумала, — пробормотала Сара. Она была готова просидеть здесь, на крыльце, несколько часов подряд, лишь бы он продолжал ласкать ее. Но если говорить начистоту, несколько часов она бы не выдержала, а каменные плиты — не самое подходящее место для занятий любовью.

— Я просто заскочил проведать тебя. Задержаться я не могу.

Он снова поцеловал ее, продолжая творить чудеса с ее грудью, а потом нехотя убрал руки. Казалось, он оставляет всю душу.

— Запомни, на чем мы остановились, — вечером продолжим.

Успокоившись, Сара застегнула лифчик и принялась застегивать рубашку.

— К сожалению, так не пойдет. Придется начинать все заново.

— Невелика беда, — с улыбкой отозвался он.

Сара фыркнула: