Умереть, чтобы жить

Дрожащей рукой Бальзанова попыталась зажечь сигарету, но не могла даже провернуть колесико зажигалки, и Ника, достав свою, помогла ей. Сделав две глубокие затяжки, Людмила выдохнула:

— Я ее не узнала…

— Говорят, у покойников всегда лицо изменяется — на них уже не давит груз земных забот, — проговорила Ника, поежившись.

— Не в этом дело… Одежда Наташкина, прическа Наташкина… но это как будто не она… — бормотала Людмила, глядя остановившимися глазами куда-то перед собой, и Нике стало по-настоящему страшно.

— Людмила, вам показалось. На кладбище всегда мерещится что-то… — не совсем уверенно попробовала она, но Бальзанова, казалось, ее не слышит.

— Почему нет Сергея? Ведь его отпустили…

В это время на дорожке показался высокий широкоплечий мужчина с большим букетом белых лилий в руке. Он стремительно приближался к крыльцу, и Людмила, увидев его, встрепенулась:

— Сережа!

Бросив окурок, она метнулась по ступенькам навстречу, и мужчина едва успел подхватить ее:

— Люда…

— Ты приехал… — вцепившись в лацканы его черного пиджака, говорила Бальзанова. — Приехал…

— Как я мог не приехать… едва побриться успел…

Они поднялись на крыльцо и скрылись в зале, Ника пошла следом — ей нужно было посмотреть, как будет вести себя Луцкий.

Толпа у гроба снова расступилась, и как будто даже траурная музыка стала тише, когда Луцкий подошел ближе. Он долго стоял, вглядываясь в прикрытое тонкой вуалью лицо жены, потом погладил ее сложенные на груди руки и наклонился, чтобы поцеловать покойницу. Однако Ника вдруг отметила, что при этом он даже не коснулся лба под вуалью, остановившись в нескольких сантиметрах и чмокнув воздух. Потом он резко распрямился и, закрыв рукой лицо, пошел к выходу, хотя толпа загудела неодобрительно. Ника увидела и Бальзанова — тот стоял в противоположном углу и, едва Луцкий пошел из зала, устремился за ним. Людмила тоже пробиралась к выходу, кивнув Нике, чтобы она сделала то же самое.

На улице Луцкого неожиданно атаковали невесть откуда взявшиеся журналисты с видеокамерой, но тот наотрез отказался беседовать с ними. Вместо него на вопросы стал отвечать Бальзанов, и от Ники не укрылось, как на мгновение стало брезгливым лицо Людмилы — всего на секунду — и снова приняло скорбящее выражение.

— Ника, нам нужно встретиться еще раз, — пробормотала она вполголоса, — вас сейчас отвезут домой: не думаю, что вы захотите участвовать в следующем акте, а завтра я позвоню, хорошо?

Стахова посмотрела на нее с благодарностью:

— Да, конечно… Вы держитесь, я понимаю, вам тяжело — подруга все-таки…

— Что? А, да, конечно… — как-то невпопад отозвалась Людмила.

Из зала прощаний стали выходить люди, и Людмила пробормотала:

— Вот и все…

— Сейчас выносить будут?

Бальзанова перевела на нее удивленный взгляд:

— Вы что, так ничего и не поняли? Это же крематорий.

У Ники мороз пробежал по коже, она даже не догадывалась, что находится в таком месте — ей казалось, что это обычное кладбище и после прощания все будет так, как показывают в кино — яма, опускаемый в нее гроб, земляной холм, цветы…

— Крематорий?

— Ну да… Сергей так решил, а мать поддержала.

— Но ведь это значит… в смысле, если это убийство…

— А это уже нас не касается, — отрезала Людмила. — Это воля мужа и матери.

Ника почувствовала себя совсем уж неуютно, а потому попрощалась и поспешила покинуть территорию этого ужасного, на ее взгляд, места.

«Боже мой, боже мой… Средневековье какое-то…» — думала она, направляясь к машине. Однако тут же ее посетила мысль, что для того чтобы скрыть следы преступления, это отличная возможность — в случае надобности труп нельзя будет эксгумировать. Но, видимо, следователь разрешил подобное — значит, все процедуры с телом уже закончены и там все ясно. «Было бы неплохо заключение судебных медиков увидеть, но кто мне покажет», — подходя к машине, подумала Стахова и взялась за ручку передней дверки.

— Вас туда же? — спросил водитель, и Ника, которая не могла произнести ни слова, кивнула. — Понял, поехали.

Глава 17

Странности

Сомнения рождают истину.

Японская пословица