Умереть – это не страшно

Полгода безоблачного счастья — это много или мало? С Игнатом я чувствовала себя счастливой, но ровно до того момента, когда в нашу с ним жизнь опять бесцеремонно вторгся героин. Это произошло летом, через полгода после нашего новогоднего знакомства. Сначала Игнат просто баловался с друзьями, а потом кололся уже каждый день.

Героин входит легко в те дома, где нет благополучия. Молодежь ищет в этой крутизне свою отдушину, ведь кайф дает возможность на время забыть о тех, кажущихся на первый взгляд ужасными, проблемах. Особенно если рядом нет ни единого умного человека, способного объяснить: «Чувак! Хватит страдать! В твоей жизни пока все нормально, выкинь ты из головы дурь. В мире столько интересного! И все у тебя будет, если перестанешь быть таким идиотом!»

А вместо этого некоторые родители только усугубляют ситуацию вызовом милиции, запирают дома, воспитывают, бьют… А что толку, когда родители — дебилы!

Если семья интеллигентная, то у детей есть шанс выбраться из пропасти, чтобы хоть как-то уцепиться за жизнь, а если в голову ничего не закладывается с детства, то дела совсем плохи. Героинщики обычно умирают, не дожив до двадцати пяти лет. С другой стороны, можно посмотреть на это, как на естественный отбор. Во время революции и в сталинское время выкашивалась интеллигенция, а теперь — работяги.

Кто такой Игнат? Простой сварщик. И если бы не наркота, мог бы зарабатывать хорошие деньги. Но кайф оказался сильнее этого доброго парня.

Если летом брезжила призрачная надежда на избавление от наркозависимости, то все окончательно скатилось в тартарары в начале осени. Игнат кололся ежедневно, но мы от всех скрывали. Сначала это было, как интересное блюдо, которое подают вместе с вином. А потом? Потом отцовские деньги, которые он оставил Игнату на хранение, уезжая на шабашку, и которые мы бессовестным образом расчихвостили… Деньги внезапно кончились, и начались ежедневные поиски Игнатом дозы. Однажды от отчаяния и невозможности его остановить, я схватила шприц с героином со стола и заперлась в ванной, чтобы уколоться назло Игнату. Но он выбил дверь плечом и отнял.

Он и дальше старался не втягивать меня в это дерьмо, и не давал колоться. Я не понимала почему, а он, видимо, уже знал, что такое ломки, и не хотел, чтобы то же самое происходило со мной. А я теряла жизненный смысл без любимого человека, иногда срываясь. Если кто-то из знакомых предлагал уколоться, я не противилась, но не успевала подсесть плотно. Я не была на системе. (Если человек колется каждый день — он сидит на системе.)

Было только ощущение, что я сошла с ума. Я не понимала, почему мать стала запираться на ключ в своей комнате, почему меня выгнали из института, почему весь мир ополчился против меня, как у Виктора Цоя, моего любимого певца:

…И я чувствую, закрывая глаза, Весь мир идет на меня войной…

1999 год.

(Из дневника Алисы)