Умереть в Италбаре

— Наверное, я сам невольно помог этому. Она переместилась в Джакару, когда я поддерживал с ней контакт.

— Как погиб капитан?

— Она застрелила его.

— Так что же теперь с Джакарой?

— Вот это я и пытаюсь выяснить. Оставь меня. Как только я что-нибудь найду, тут же сообщу тебе.

— Что мне делать?

— Ничего. Жди.

Молчание.

— Теперь ты знаешь? — спросил Гейдель.

— Ничего я не знаю… Только то, что и сам кое-что потерял.

— Так что же всё-таки происходит?

— Мой друг пытается выяснить. По крайней мере, теперь мы знаем, где твоя богиня… Как ты себя чувствуешь?

— Я не могу разобраться в своих чувствах. Она долго была со мной. Многие годы. Сначала она лечила мной заболевших какой-нибудь редкой болезнью… словно мы носили в себе-одновременно и болезнь, и лекарство от неё. Самому мне ничего не угрожало.

Потом, в Италбаре, я допустил ошибку. На меня напали и забросали камнями. Мне казалось, что я умру в Италбаре. После этого всё изменилось. Я узнал, что природа её двойственна. В обеих своих ипостасях она функционирует таким образом, чтобы лечить болезни… В той форме, что была вначале, она стремилась очистить жизнь. В другой — саму жизнь считала болезнью, и лечила от неё материю. Я был её апостолом в обеих ипостасях… Какой она была, когда ты увидел её?

— Синей, злобной, могущественной. Прекрасной. Казалось, она смеётся надо мной, грозит…

— Где она сейчас?

— Она завладела телом женщины… недалеко отсюда. Она убила человека.

— Ох!

— Ты знал, что тебя ищут?

— Да, я каким-то образом догадывался об этом.

Неподалёку ударил раскат грома. Когда он стих, Морвин сказал:

— Может быть, она и права…

— В чём?

— В том, что жизнь — сама по себе болезнь.

— Не знаю. Это не имеет никакого значения. Абсолютно никакого. Только такой взгляд на вещи оправдан и неважно, в какой ипостаси она в данный момент времени.

— Ты сам… так и смотришь на вещи?

— Наверное. Я… поклонялся ей. Я верил ей. Может быть и сейчас верю.

— Как плечо?

— Болит.

— Наверное, она делала много хорошего.

— Наверное.

На юге сверкнули яркие вспышки, за ними ударил гром. Несколько капель упало на них, вокруг них.

— Пойдём к тем скалам, — сказал Морвин. — Там должны быть углубления. Может, не промокнем.

Он помог Гейделю подняться, положил его руку себе на плечи и поддерживал его весь долгий путь до скал.

— Их двое — пришла мысль Шинда, — и они движутся навстречу друг другу.

— Кто двое? О чём ты?

Но Шинд, казалось, не слышал его.

— Они сознают существование друг друга, — продолжал он. — Мне нужно быть очень, очень осторожным… Она сделала мне так больно… Странно, что я не обратил внимания на эту особенность ещё при первой встрече… Но теперь это ближе к поверхности. Фрэнсиса Сэндо тоже сопровождает туманная Другая.

— Сэндо? Он здесь? С Джакарой?

— Они разговаривают. У неё в руке пистолет, но он стоит слишком далеко. Я сейчас на самом краю событий и не могу сказать, знает ли она, что Сэндо не один. Он позвал её по имени и это привлекло её внимание. Она отвечает. Он подходит ближе. Кажется, она не собирается стрелять — любопытство её возбуждено. Они говорят на незнакомом языке, но я улавливаю обрывки мыслей. Кажется, он знает её… каким-то образом. Она ждёт, пока он подойдёт поближе. Он салютует каким-то знакомым ей способом. Он говорит, что она нарушила какое-то правило, которого я не понимаю. Она слегка удивлена этим.

Морвин довёл фон Хаймака до убежища в скалах. Помог ему сесть, прислонив спиной к камню. Сел рядом с ним и уставился в клубящийся туман. Дождь разошёлся вовсю.