Умереть в Италбаре

Гейдель начал наполнять и опорожнять маленький бумажный стаканчик. При этом он заметил, что на стенке охладителя нарисован крохотный зелёный стратрианский значок, который должен приносить счастье.

Где-то между пятнадцатым и двадцатым стаканчиком к Гейделю подошёл доктор Хелман, держа в руке всё ту же пачку распечаток. Протягивая Гейделю его хрустальную пластинку, он сказал:

— Давайте возьмём вашу кровь прямо сейчас. Не будете ли вы так добры пройти со мной в лабораторию?

Гейдель кивнул, бросил стаканчик в мусорную корзину, вложил пластинку в футляр и вместе с доктором подошёл к старомодному лифту.

— Шестой, — сказал доктор в стену.

Лифт закрыл дверцы и двинулся вверх.

— Очень странно, — сказал Хелман через некоторое время, указывая на бумаги.

— Да, я знаю.

— В этих докладах упоминается, что одно только ваше присутствие способно остановить болезнь и повернуть её течение вспять.

Гейдель потянул себя за мочку уха и уставился на носки ботинок.

— Так оно и есть, — сказал он наконец. — Я не упоминал об этом раньше, чтобы вы не заподозрили меня в шарлатанстве, но это правда. То, что болезни лечит моя кровь, можно, по крайней мере, объяснить с научной точки зрения. А вот другое необъяснимо.

— Ну, девочку Дорн мы будем лечить всё-таки сывороткой, — сказал Хелман. — Просто мне интересно, не согласитесь ли вы поучаствовать в одном эксперименте?

— Что это за эксперимент?

— Посетить вместе со мной всех моих безнадёжных пациентов. Я представлю вас как коллегу. Потом вы поговорите с ними. О чём угодно.

— Буду счастлив.

— Вы уже знаете, что произойдёт?

— Это зависит от болезни, которой страдает человек. Если я уже переболел ею, он может выздороветь. В случае, если сильно повреждены внутренние органы, скорее всего, ничего не изменится.

— Вам уже приходилось проделывать такое?

— Да, много раз.

— Сколькими болезнями вы болели?

— Не знаю. Я не всегда даже осознаю, что болен, и не вполне представляю, что именно гнездится в моем организме. Вы хотите попробовать лечить моим присутствием, — сказал Гейдель, когда лифт остановился и дверь открылась. — Это интересно. Почему бы не попробовать на неизлечимых мою сыворотку?

Хелман покачал головой.

— Доклады говорят мне только о том, против чего помогла сыворотка в прошлом. Так. что я готов использовать её — постараться использовать — на девочке Дорн. В этом списке нет ни одной болезни из тех, какими страдают мои излечимые, а рисковать я не намерен.

— Однако вы не отказываетесь от второго варианта.

Хелман пожал плечами.

— У меня вообще мало предрассудков, да и риска тут никакого. Ваше появление не принесёт моим пациентам никакого вреда, по крайней мере, на этой стадии… Лаборатория через холл.

Пока лаборант готовился взять у него кровь, Гейдель смотрел в окно. В утреннем свете гигантского солнца он увидел четыре церкви четырёх разных религий и, кроме того, деревянное здание с плоской крышей, фасад которого был обвешан разноцветными жертвенными ленточками. Здание это очень походило на то, что стояло в деревне на берегу реки Барт… Высунувшись наполовину из окна и прищурившись, он разглядел справа по дороге ещё одну постройку — святилище Пей’ан. Гейдель поморщился и отвернулся от окна.

— Закатайте рукав, пожалуйста.

* * *

Джон Морвин играл в бога.

Он прошёлся пальцами по клавиатуре управления и приготовился родить мир. Осторожно… Радужная дорога от той скалы к той звезде ведёт ЗДЕСЬ. Да. Но рано. Ещё рано.

На стоящей рядом постели юноша пошевелился, но не проснулся. Морвин дал ему понюхать ещё газа и вернулся к работе.

Он провёл указательным пальцем под краем покрывавшей его голову корзины, чтобы избавиться от капелек пота на лбу и вернувшейся чесотки в области правого виска. Потом он огладил свою рыжую бороду и погрузился в размышления.

ЭТО было пока ещё далеко от совершенства, далеко от того, что описал мальчик. Закрыв глаза, он глубже заглянул в дремлющий рядом мозг. Мозг этот плыл в направлении, которое он считал правильным, но чувства, настоящего чувства, в нем не было.

В ожидании он открыл глаза, чтобы ещё раз посмотреть на хрупкое тело спящего — роскошные одежды, тонкие, почти женские черты лица — на которое была надета копия его корзины, соединённая с ней множеством проводов. Омываемый потоком содержащего наркотик воздуха, шевелился воротник… Он сжал губы и нахмурился, не столько от неудовольствия, сколько от зависти. Больше всего в жизни он сожалел о том, что не вырос среди богатства, что его не баловали, не портили, не сделали мотом. Он всегда хотел быть мотом, но теперь, когда мог позволить себе это, обнаружил, что для получения радости от мотовства ему не хватает соответствующего воспитания.

Он повернулся и посмотрел на пустой хрустальный шар около метра в диаметре, проткнутый в нескольких точках жерлами форсунок.

Нажми нужную кнопку, и он заполнится кружащимся вихрем пылинок. Введи в компьютер нужный код, и вихрь застынет навеки…

Он снова проник в объятый сном мозг юноши, который в очередной раз сбился с пути. Пришло время подействовать на него более сильными стимулами, чем раньше.