Умирающая Земля

— Точный дубликат, той же формы и цвета? Нелегкая задача, тут очень редкий и богатый оттенок фиолетового цвета. Такой цвет трудно придать стеклу; нет специальной краски; все придется делать путем проб и догадок. Но... я все же приготовлю расплав. Посмотрим, посмотрим.

После нескольких попыток он получил стекло нужного оттенка, из которого изготовил линзу, внешне неотличимую от подлинной.

— Великолепно! — заявил Кьюджел. — Теперь — какова цена?

— Такую линзу из фиолетового стекла я оцениваю в сто терций, — спокойно ответил стеклодув.

— Что? — в гневе воскликнул Кьюджел. — Я похож на легковерного? Цена чрезмерна.

Стеклодув убирал свои инструменты, трубки и сосуды, не обращая внимания на негодование Кьюджела.

— Во вселенной не существует подлинного постоянства. Все меняется, течет, пульсирует, увеличивается и уменьшается; все подвержено изменчивости. Моя цена имманентна космосу, она подчиняется тем же законом и определяется необходимостью клиента.

Кьюджел в неудовольствии отошел, а стекольщик протянул руку и взял обе линзы. Кьюджел воскликнул:

— Что ты собираешься делать?

— Стекло верну в тигель, что еще?

— А что с линзой, которая принадлежит мне?

— Я сохраню ее на память о нашей беседе.

— Подожди! — Кьюджел перевел дыхание, — Я заплачу тебе эту невероятную цену, если новая линза так же прозрачна и совершенна, как старая.

Стеклодув осмотрел сначала одну, потом другую.

— На мой взгляд, они одинаковы.

— А как же фокус? — спросил Кьюджел. — Поднеси обе к глазам, посмотри через обе и сравни!

Стеклодув поднес обе линзы к глазам. Одна позволила ему взглянуть на Верхний мир, вторая показала реальность. Пораженный контрастом, стеклодув покачнулся и упал бы, если бы Кьюджел, опасаясь за линзы, не поддержал его и не посадил на скамью.

Взяв линзы, Кьюджел бросил на рабочий стол три терции.

— Все изменяется, и вот твои сто терций превратились в три.

Стеклодув, слишком потрясенный, чтобы ответить, что-то пробормотал и попытался поднять руку, но Кьюджел уже вышел из мастерской.

Он вернулся в гостиницу. Переоделся в старую одежду, выпачканную и порванную в долгом пути, и пошел по берегу Кзана.

По дороге он репетировал предстоящий разговор, стараясь предусмотреть все возможности. Впереди солнце блестело сквозь стеклянные спиральные башни — замок Юкуну!

Кьюджел остановился, рассматривая это эксцентрическое сооружение. Сколько раз за время своего путешествия представлял он себе, как будет стоять здесь, и до Юкуну, Смеющегося Волшебника, рукой подать!

Он поднимался по извилистой дорожке, выложенной темно-коричневой плиткой, и каждый шаг усиливал нервное напряжение. Подошел к передней двери и увидел то, что не заметил в первый раз: вырезанное в древнем дереве изображение, аскетическое лицо с худыми щеками, в глазах выражение ужаса, рот широко раскрыт в крике отчаяния.

Уже подняв руку, чтобы постучать, Кьюджел почувствовал, как душу его охватывает холод. Он отступил от резного лица и посмотрел в ту сторону, куда был устремлен его взгляд, — через Кзан, на туманные голые холмы, которые вздымались далеко, насколько хватал глаз. Он снова вспомнил план операции. Есть ли недостатки? Опасность для него самого? Нет. Если Юкуну обнаружит подмену, Кьюджел извинится, скажет, что ошибся, и отдаст подлинную линзу. Достичь можно очень многого, а риск так мал! Кьюджел снова повернулся к двери и постучал в тяжелую панель.

Прошли минуты. Дверь медленно раскрылась. Навстречу ударил поток холодного воздуха, несущий с собой острый запах, незнакомый Кьюджелу. Солнечный свет через его плечо ворвался в дверь и упал на каменный пол. Кьюджел неуверенно всмотрелся в вестибюль, не желая входить без ясно выраженного приглашения.

— Юкуну! — позвал он. — Покажись, чтобы я мог войти в твой дом! Я не хочу больше несправедливых обвинений!

Что-то шевельнулось, послышался звук медленных шагов. Из боковой комнаты вышел Юкуну, и Кьюджелу показалось, что он заметил перемены в его наружности. Большая мягкая желтая голова казалась расслабленной, щеки обвисли, нос свисал, как сталактит, подбородок казался всего лишь прыщом под большим дергающимся ртом.

На Юкуну была квадратная коричневая шляпа, каждый угол которой приподнят, блуза из темно-коричневой узорчатой ткани, свободные брюки из тяжелой, тоже коричневой ткани с черной вышивкой — прекрасный костюм, который на Юкуну сидел очень неловко; казалось, этот костюм чужой, и ему в нем неудобно. Юкуну приветствовал Кьюджела очень странно:

— Ну, приятель, что тебе нужно? Ты никогда не научишься ходить по потолку, стоя на руках. — И Юкуну прикрыл рот рукой, чтобы спрятать смех.

Кьюджел в удивлении и сомнении поднял брови.

— Моя цель не в этом. Я пришел с очень важным делом — сообщить, что поручение, по которому я был послан, успешно выполнено.

— Прекрасно! — воскликнул Юкуну. — Значит ты можешь передать мне ключи от хлебного ящика.

— От хлебного ящика? — Кьюджел смотрел удивленно. Юкуну сошел с ума? — Я Кьюджел, которого ты отправил с поручением на север. Я вернулся с волшебной линзой, позволяющей смотреть на Верхний мир.