Умирающий свет

– Нет, – сказала Гвен. – «Не-мужчина» говорят везде, а «оборотень» – слово, употребляемое только на Верхнем Кавалаане. Как говорят легенды, оборотни – хитрые обманщики, они могут принять любой облик, но чаще всего являются в образе людей, чтобы проникнуть в человеческие поселения. Приняв образ человека, они могут незаметно поражать и убивать.

Спасшиеся фермеры, жители гор, мутанты и другие несчастные люди Каваны считались оборотнями. Они были обречены на уничтожение, к ним не применялись правила Великой Войны. Кавалаанцы убивали их, не считая людьми. Они были враждебными животными. Спустя столетия на немногих оставшихся в живых, начали охотиться ради спортивного интереса. И охотники всегда отправлялись вдвоем, тейн с тейном, чтобы один мог по возвращении с охоты подтвердить, что другой – человек.

Дерк был поражен.

– И это продолжается до сих пор?

Гвен пожала плечами.

– Редко. Современные кавалаанцы признали свои исторические ошибки. Еще до прибытия космических кораблей Сообщество Айронджейд и Редстил, самые прогрессивные родовые объединения, запретили охоту на оборотней. У охотников сложился обычай: если они не убили оборотня сразу по каким-либо причинам, но хотели сохранить его живым, как свою личную добычу, они называли пойманного своим корариелом, и никто не имел права тронуть его под страхом дуэли. Кеты Айронджейда и Редстила собрали в лесах и горах всех оборотней, каких смогли найти, поселили их в деревнях и старались помочь им выйти из дикарского состояния. Всех, кого им удавалось найти, они называли корариелами. Из-за них произошла война между Айронджейдом и Шанагейтом. Айронджейд победил. Тогда слово «корариел» приобрело новое значение – охраняемая собственность.

– А Лоримаар? При чем здесь он? – удивился Дерк.

Она зло усмехнулась, на мгновение напомнив ему Джанасека.

– В любой стране есть твердолобые консерваторы, фанатики, фундаменталисты. Брейт – самое консервативное сообщество. Примерно десятая часть всего населения Кавалаана, по подсчетам Джаана, все еще верит в оборотней. В основном это охотники, которые хотят верить, и почти все они из Брейта. Лоримаар, его тейн и другие кеты сидят здесь ради охоты. «Дичь» здесь разнообразнее, чем на Верхнем Кавалаане, и нет никаких законов. Фестивальные торжества закончились давным-давно. Лоримаар может убить любое существо по своему усмотрению.

– Включая людей, – добавил Дерк.

– Если найдет, – ответила Гвен. – В Лартейне живет двадцать человек, двадцать один с тобой. Мы, поэт по имени Кирак Редстил Кавис, живущий в смотровой башне, двое легальных охотников из Шанагейта, остальные – брейты, которые охотятся на оборотней, а если их нет, то на другую дичь. В основном это люди старше Джаана на целое поколение, очень кровожадные. Все, что они знают о древней охоте, – это легенды, рассказы сородичей, и, может быть, на счету у каждого одно-два запрещенных убийства в Ламераанских холмах. Все они готовы взорваться от амбиций и разочарования.

Гвен улыбнулась.

– И это продолжается? Никто ничего не делает, чтобы их остановить?

Джаан Викари скрестил руки.

– Я должен признаться вам, т'Лариен, – серьезно сказал он. – Мы солгали вам в ответ на ваш вопрос о том, почему мы находимся здесь. Я вас обманул. Гарс, по крайней мере, сказал часть правды: мы должны охранять Гвен. Она – не внешнепланетянка, не кавалаанка, и брейты с радостью убили бы ее, как оборотня, если бы не защита Айронджейда.

Однако мы здесь не только за этим. Мне нужно было покинуть Верхний Кавалаан. Когда я принял имя высокородного и обнародовал теории, я стал влиятельным и уважаемым членом Верховного Совета, но многие возненавидели меня. Верующие восприняли как личное оскорбление утверждение, что Кей Айрон-Смит была женщиной. Только за это меня шесть раз вызывали на дуэль. В последней дуэли Гарс убил человека, а я ранил его тейна так тяжело, что он уже никогда больше не сможет ходить. Я не мог допустить, чтобы такое продолжалось. Полагая, что на Уорлорне нет врагов, я настоял, чтобы Совет Айронджейда отправил сюда Гвен работать над экологическим проектом.