Умиротворение

— Он тебя подловил, — вздохнул Майк.

— Что?

— Кэл, подловил тебя. Он воздействует так на женщин.

— Что?

— Да, история заключается в том... женщины любят это дерьмо.

— Что за история?

Майк уставился на меня, потом спросил:

— Ты не знаешь?

— Не знаю что?

— О Кэле, его жене, его отце и его ребенке.

Я почувствовала, как мое тело дернулось, и прошептала:

— Его ребенке?

Майк секунду смотрел на меня, потом пробормотал:

— Твою мать.

— Твою мать, что?

Майк не ответил.

Я приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз.

— Какого хрена, Майк?

Майк тоже приподнялся, обнял меня за плечи и протащил дальше по дивану к подлокотнику. Он откинулся на спинку дивана и притянул меня к себе, в свои объятия, моя грудь прижалась к его торсу, его рука перебирала мои волосы.

Затем он сказал так, как только он мог это сказать, я поняла.

— История — это история нашего городка, кто-то обязательно ее расскажет тебе, так почему не я.

Я ждала.

Майк снова заговорил:

— Ты знаешь историю Феб и Колта? Как они влюбились в друг друга еще в средней школе, даже раньше, все говорили, что они были рождены, чтобы быть вместе?

Я молча кивнула.

— Ну так вот, Кэл и его бывшая — Бонни тоже были такими.

Я моргнула, не веря ни на минуту. Не веря, что изможденная, исхудавшая, с грязными волосами, распутная Бонни, которая рухнула на пол, предложив высокому, огромному, сильному, потрясающе красивому Джо взять ее в задницу, если он заплатит ей за это.

— Не правда, я видела Бонни, она…

Я замолчала, когда заметила на лице Майка шок.

— Ты виделась с Бонни?

— Да.

— Бонни Кэла?

Мне не хотелось думать о ней в таком смысле, но я все же ответила:

— Да.

— Господи, как ты с ней познакомилась?

— Я была у него дома, когда она пришла.

— Ты, должно быть, смеешься надо мной.

Я отрицательно покачала головой и сказала:

— Нет.

— Ты уверена, что это была Бонни?

Я кивнула и ответила:

— Ага.

Майк отвернулся и пробормотал:

— Господи Иисусе.

Я чувствовала себя смущенной, поэтому решила объясниться:

— Было не очень приятно, но у меня сложилось впечатление, что подобное происходило часто. Она просила денег.

Майк оглянулся на меня, и выглядел он разозлившимся. Я никогда не видела его разозлившимся, и мне стало немного страшно. Он был не Джо-разозлившимся-вызывающим страх, но все же, довольно чертовски вызывающим страх.

— Она заявилась к Кэлу домой, чтобы попросить у него денег?

— Она была пьяна, и похоже под кайфом, она была в полном беспорядке.

— Она хотела денег на наркотики, — предположил Майк.

— Или на выпивку.

— Нет, Вайолет, она хотела деньги на наркотики, — твердо заявил Майк, и я уставилась на него.

— Ну, может быть, — медленно ответила я.

— Она наркоманка, — сообщил мне Майк.

В этом не было ничего удивительного, она определенно выглядела, как наркоманка, не говоря уже о том, что вытворяла тем вечером.

— Думаю, что да.

— Не да. Посмотри в энциклопедии слово «наркоман», милая, там определенно есть фотография Бонни Уэйнрайт. Эта сука уже много лет употребляет это дерьмо.

Мне показалось нехарактерным для Майка называть кого-то «сукой», поэтому я немного запаниковала.

— Может ты расскажешь мне их историю, — предложила я.

— Возьми наши бокалы, милая, они нам понадобятся, — приказал Майк, я не восприняла его слова как хороший знак, но освободилась из его объятий, взяла наши бокалы с кофейного столика и вернулась к нему, передавая его бокал и делая глоток из своего.

Майк подвинул ногу к себе, свесив другую на пол, я развалилась у него на коленях между ногами, положив ногу на диване на его.

Мне нравилась эта поза — я чувствовала безопасность и единение одновременно.

Пока я готовилась к рассказу Майка, до меня не дошло, что я хотела бы ощущать с ним единение и быть в безопасности.

— Как я уже сказал, — начал он, — Бонни и Кэл были такой же парой, как Феб и Колт. Но отец Бонни был полным мудаком. Большая шишка в церкви, такой святой, лицемерный, но не настолько святой, чтобы, не возвращаясь домой не выбивать дерьмо из своей жены и ребенка.

Я закрыла глаза и опустила голову.

— Да, это было обычное дело, настолько хреновое, я имею в виду очень хреновое. Но мудак даже не пытался этого скрыть. Обе они постоянно, что мать, что дочь ходили с фингалами под глазами, с разбитыми и распухшими губами, с синяками на руках, прихрамывая, и даже походка у них была своеобразной. Боже, я был еще ребенком, учился на класс выше Кэла в школе, мы ходили в одну и туже церковь, и я видел мать и дочь все время, и знал, что происходит у них дома.

Я открыла глаза и посмотрела на него.

Майк продолжил:

— Все знали, но мать и дочь были так напуганы, что никогда не вызывали полицию, никто ничего не мог поделать, поскольку они не сообщали о насилии, они молчали. И Бонни была красивой, Боже, очень красивой. Все мальчики думали, что она красавица, даже в младших классах. Но она видела только Кэла, а он — только ее. У них закрутился роман, когда они были совсем молодыми — двенадцать, может тринадцать лет. Они никогда не расставались. Всегда были вместе, Кэл и Бонни, после того, как переспали, я никогда не видел одного без другого.