Умные парни (сборник)

Член-корреспондент РАН Николай Карлов БЕЗ НАУКИ МЫ СТАНЕМ МЕЩАНАМИ

...

Член-корреспондент РАН Николай Карлов прожил в науке три жизни. Его работы в оптике, в области лазеров стали классическими. В период демократических преобразований он возглавил Высшую аттестационную комиссию. Много лет он руководил элитарным МФТИ, где готовят ученых для ведущих научных центров.

Вопрос: Стон о погибели русской науки раздается давно и упорно. Насколько, по вашему мнению, он соответствует реальности?

Ответ: Это и правда, и преувеличение. Нынешние сложности – проекция того, что происходило раньше, следствие прежних ошибок. И люди не изменились, привычки у них прежние. По-прежнему судьбу науки определяет у нас начальство. Старая формула «вздор все то, чего не знает Иван Митрофанович» остается нормой для русского человека.

Что на русском языке наукой называют? У нас побитый приказчик хозяина за науку благодарил. В арийских языках слово «наука» одного корня с «совестью», «сознанием». «Science» и «наука» – разные понятия. Что же удивляться, что отношение к ним разное?

Сама по себе фундаментальная наука никогда никого не интересовала. В кабинетах начальников в те времена, которые вспоминаются с ностальгией, она воспринималась только с точки зрения практической пользы. А сейчас экономика упала, и инноваций нет. Изобретатель телевидения Зворыкин советовал: «Кто ведет большой проект, никогда не должен говорить начальству правду. Надо все время обманывать его, обещать экономический эффект максимум через пол года».

Вопрос: Тем не менее, на Западе множество компаний щедро финансируют не прикладную, а именно фундаментальную науку.

Ответ: В «Белл Телефон» приходят на работу нобелевские лауреаты уже после вручения премии. Компания поддерживает фундаментальную науку, потому что никогда не известно, что получится из работы ученого. Лучший выход чаще всего дает самая далекая от практики область. Кроме того, для серьезных прикладных проектов нужна собственная экспертиза – значит, нужны свои ученые.

Вопрос: Наука стала производительной силой. Ученые – Маркс не предвидел такого оборота – приносят прибавочную стоимость.

Ответ: До середины XIX века инженерия была оторвана от науки. Без нее и пушки нормально стреляли, и корабли плавали. Фундаментальная наука приобрела прикладное значение, когда прогресс оказался исчерпанным и пришлось привлекать то, что невидимо и неосязаемо. Фарадей и Максвелл были первыми учеными, чьи исследования, которые были абсолютно непонятны дилетантам, были востребованы практикой. Известно разъяснение Фарадея премьеру Дизраэли, который не понимал его опытов: «То, что я делаю, через несколько лет даст колоссальные поступления в налоговую казну».

Вопрос: Как из научного опыта отпочковывается практическая польза, можно представить. Но что служит исходным материалом для научного открытия?

Ответ: Вот яркий пример. В 1930-х годах Карл Янски исследовал поля помех и нашел их странную периодичность. В 1940-х годах Мартин Райл добился прогресса в радиолокации при защите от немецких налетов. Наконец, после войны Гроуд Ребер, из любопытства изучая радиоволны, обнаружил важные закономерности. Из сочетания трех факторов – общественная значимость, коммерция и любопытство – выросла новая наука радиоастрономия, которая преобразила наше понимание мира.

Вопрос:

В каждом интервью с видным ученым затрагивается тема утечки умов. Оценки явления разнятся полярно…

Ответ: Самим ученым отъезд за границу ничем не грозит. Интеллект работает – все нормально. И для ученого, и для науки. Когда ученый уходит в бизнес, он потерян для науки навсегда. Это и есть утечка. Невостребованный человеческий потенциал, в отличие от электростатического, гаснет.

Теряет ли государство от утечки умов? Если мы идем к мещанскому обществу по типу баварского – ничего не теряем. Если стремимся быть великим государством – без науки это невозможно. Прежде Россия воспринималась как самодостаточное образование, способное выжить само по себе. Сегодня без науки, без современных технологий страна теряет возможность самоопределения. Но наука, уверен, должна иметь социальный выход, должна работать вместе с промышленностью. Ученый жить в башне из слоновой кости не может, хотя это мечта многих корифеев. И это одна из проблем нашей науки.

Вопрос: То есть наука – элемент самосохранения большой общности. Но может быть, ноосфере в силу каких-то причин нужно, чтобы Россия ослабела? Может, она встала поперек эволюции?