Умный ген. Какая еда нужна нашей ДНК

То был не простой пластический хирург. Он постоянно находился на связи с кабинетом экстренной помощи Калифорнийского университета и заведовал восстановлением человеческих лиц после серьезных автомобильных аварий и проникающих травм. Однажды вечером в конце 70-х доктор Марквардт никак не мог заснуть. Через два дня ему предстояло делать операцию женщине, попавшей в страшную аварию. Он должен был восстановить сильно поврежденную нижнюю часть лица. Но его всю ночь мучил вопрос: «Как я могу быть уверен, что ей понравится результат?» В те времена пластических и реконструктивных хирургов было мало даже в Лос-Анджелесе, и пациенты получали по-настоящему авторские произведения — например, нос как у Одри Хэпберн, — которые выглядели настолько похоже, что другой хирург с первого взгляда мог определить, к кому из коллег этот пациент ходил. Доктор Марквардт понял, что маленький изящный носик Одри Хэпберн, конечно, очень мил, но, скорее всего, подходит все-таки не для всех. Как врачу понять, какой нос, или подбородок, или линия челюсти лучше всего подходит по пропорциям человеку, лежащему на операционном столе? Марквардту стало интересно, почему не существует никаких правил или стандартов, которым нужно следовать. Неужели всегда придется гадать и скрещивать пальцы, или же можно придумать какой-нибудь более надежный подход?

В поисках ответов доктор Марквардт отправился в музей и провел там целый день, рассматривая знаменитые произведения искусства. Под вечер у него была уже целая стопка набросков, но вот конкретных правил — никаких. Он хотел узнать, каким принципом руководствуются создатели великих произведений искусства — если такой принцип вообще есть. В следующие несколько месяцев он изучал правила красоты в архитектуре, живописи, музыке и других видах искусства. Он изучал и отдельных людей, чтобы найти в них что-то общее, и этим общим стала математика. В сердце математических принципов красоты лежит набор чисел, названный именем итальянца, впервые открывшего его в XI веке — ряд Фибоначчи

.

Секретный код красоты: число Φ (фи)

Возможно, вы видели ряд Фибоначчи в фильме «Код Да Винчи», где героиня-криптограф находит последовательность чисел, которую ее дедушка написал на полу невидимыми чернилами на месте гибели: 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21. Последовательность строится путем сложения двух предыдущих членов и растет бесконечно. Если бы несчастный прожил еще немного, то, наверное, успел бы написать еще и 34 — сумму 13 и 21. Ищете универсальный код пропорционального роста? Эта последовательность чисел — ваш святой Грааль.

При бесконечном продолжении последовательности отношение двух последних членов сходится к иррациональному числу, приблизительно равному 1,618033988. Это золотое сечение, которым греки и египтяне пользовались, проектируя идеально сбалансированные произведения строительного искусства, приводящие в изумление даже современных архитекторов. Золотое сечение обозначается греческой буквой Φ (фи).

Египтяне и греки поклонялись числу Φ как истоку вечной красоты и называли его божественной пропорцией

. Парфенон и другие великие архитектурные произведения древности, сохранившиеся до наших дней, отчасти сохранились именно потому, что их строили, соблюдая математический принцип идеальной пропорции; архитекторы и по сей день изучают их с восхищением. Философ Сократ считал геометрию, в которой число Φ играет важнейшую роль во взаимоотношении разных форм, не только руководящей константой природного мира, но и потенциальным источником самой жизни. Леонардо Да Винчи был одержим геометрическими отношениями и структурой человеческого тела; его знаменитый эскиз «Витрувианского человека» — мужское тело, наложенное на круг и квадрат, — показывает, что он тоже искал «природный код», создающий живые формы.

В поисках идеального лица доктор Марквардт обнаружил, что золотое сечение уникально еще и тем, что создает симметрию особого типа — динамическую симметрию. Согласно теории восприятия, существует два способа создать гармонический баланс в предмете или пространстве. Первый способ — разделить его на равные части, создав симметрию равновесия. Пример такой симметрии — двухлучевая симметрия (см. иллюстрации на стр. 76). Второй способ — разделить его согласно золотому сечению, создав идеальную форму асимметрии — идеальную потому, что отношение меньшей части к большей точно такое же, как большей части к целому (см. иллюстрацию ниже). Это динамическая система. Что интересно, динамическая симметрия характерна для роста живой материи, а симметрия равновесия — для роста кристаллов.