Умный и сознающий. 4 миллиарда лет эволюции мозга

В 1970-х годах мне, выпускнику, посчастливилось быть одним из студентов Газзаниги; именно тогда появилась возможность изучить новую группу пациентов. Моя кандидатская диссертация была посвящена тому, что левое полушарие делает с реакциями, возникающими в правом. Выяснилось, что с точки зрения левого полушария реакции, поступающие из правого, возникают бессознательно, однако левое полушарие они не удивляют: оно, скорее, принимает их как должное и просто вплетает в общее полотно повествования, внутри которого эти реакции обретают смысл. Например, у нас был пациент, который не мог прочитать текст обоими полушариями, а говорил только с помощью левого. Если сигнал «Встать» мы подавали в левое зрительное поле (другими словами, в правое полушарие), пациент вставал. Когда мы спрашивали его: «Почему вы встали?», он (или, точнее, его оснащенное речью левое полушарие) отвечал: «О, мне просто захотелось потянуться». На лицо была чистой воды конфабуляция[71], поскольку левое полушарие не получало сигнала о необходимости встать. Примеров таких конфабуляций мы наблюдали множество.

Чтобы объяснить результаты своих опытов, мы обратились к теории когнитивного диссонанса Леона Фестингера. Согласно этой теории, несовпадение между тем, чего человек ожидает, и тем, что на самом деле происходит, создает внутреннее разногласие, или диссонанс

. Поскольку диссонанс вызывает стресс, его необходимо компенсировать, чтобы добиться необходимого для человека состояния когнитивного равновесия (рисунок 51.2). Мы предложили считать диссонансом ситуацию, в которой наш пациент с разделенным мозгом осознает, что тело отреагировало на сигнал, который он не подавал, и он использует конфабуляцию, чтобы компенсировать этот диссонанс. Сегодня «объяснение поступка после принятия решения» – популярная тема исследований, направленных на изучение того, как люди объясняют свои решения и действия уже после того, как они были предприняты.

Рисунок 51.2. Теория когнитивного диссонанса

У второй группы пациентов, с которых началось исследование сознания, была повреждена зрительная кора правого полушария (обычно это происходит в результате инсульта). Пациенты с такой патологией головного мозга фактически не воспринимали стимулы в левой половине визуального пространства. В ходе первого исследования таких пациентов, проведенного Ларри Вайскранцем в 1970-х годах, удалось доказать, что хоть пациенты и утверждали, что не видели стимулов, расположенных в слепой для них зоне, они точно захватывали эти предметы и по-другому демонстрировали, что на самом деле эти стимулы мозгом перцептивно регистрировались, в частности стимулировали системы захвата предмета в правом полушарии, отвечающем за поведение, не поддерживающее осознанное восприятие. Этот феномен получил название «слепозрение» – способность демонстрировать поведенческие реакции на зрительные стимулы, о которых невозможно рассказать вербально.

Третья группа пациентов перенесла хирургическое иссечение гиппокампа и других областей височной доли. Как и разделение полушарий, такая операция проводилась для облегчения неконтролируемой эпилепсии. Хотя большинству пациентов операция проводилась в 1950-х годах, последствия этого лечения для сознания в полной мере проявились в течение следующих двух десятилетий. На первом этапе исследования, проведенном Брендой Милнер, выяснилось, что пациенты страдают тяжелой формой амнезии. Сначала казалось, что речь идет об общем дефиците памяти – так называемой глобальной амнезии, но в ходе дальнейшей работы Бренда Милнер и Сьюзан Коркин выяснили, что у пациентов сохранилась способность к обучению и запоминанию выполнения сложных двигательных заданий (например, рисованию объектов по их отражению в зеркале). Со временем проявлялись и другие примеры сохраненной памяти, и стало очевидно, что, в дополнение к двигательным навыкам, пациенты могли заучивать последовательности действий, формировать привычки и развивать павловские условные рефлексы. В 1980 году на основании результатов этих исследований Ларри Сквайр и Нил Коэн выдвинули предположение о том, что дефицит памяти в результате травмы височной доли ограничивается только сознательной памятью. Например, пациенты могли приобретать новые двигательные навыки, но при этом у них отсутствовало сознательное воспоминание о том, как

эти навыки у них появились. Авторы теории решили окрестить сознательную память явной, или декларативной, а бессознательную – скрытой

, или процедурной.

В этих трех группах пациентов сходное распределение результатов свидетельствовало о глубокой разобщенности между той обработкой информации, которая контролирует поведение бессознательно, и той, что лежит в основе осознанного опыта. Благодаря этим первым исследованиям неврологических пациентов тема изучения сознания в психологии вообще и ее когнитивном направлении в частности остается популярной.

Глава 52

Каково быть сознающим?