Умоляй меня

Второе. Он счастлив, когда рядом с ним дочь ублюдка.

Третье. Дрянь тоже хочет быть с ним.

Почему? Потому что не хочет быть с Борисовым или потому что любит Тень?

Этого она мне не сказала. А это важно! Я не могу видеть брата, когда она его бросает. Если дрянь возьмет в привычку бросать брата каждую неделю – я лучше сверну ей шею, чтобы это прекратилось!

Что-то было еще… Что-то важное…

Месть! Точно.

Если ублюдок получит за дочь деньги, то Зорро и Тени снова придется ждать подходящего момента и следить.

Значит, надо помешать заплатить деньги или помешать забрать товар.

Что проще?

Борисова я не знаю и знать не хочу. А вот забрать из-под носа товар могу.

Хм…

Или сказать брату, что дрянь ждет не дождется воссоединения?

Ну нет. Он бросится спасать ее, забыв о мести. Она будет ныть и выносить ему мозг… Все полетит к чертям.

Лучше я сам заберу ее и спрячу, пока брат не возьмет за яйца ее папашу.

До ночи я просидел на дереве напротив ее окон.

Это было несложно.

В детстве я привык сидеть неподвижно в клетке часами. Потом точно так же сидел неподвижно в психушке. Это мое привычное состояние – сидеть и выжидать.

Я выбрал момент, когда на вилле ублюдка останется меньше надзирателей, перемахнул с дерева на карниз. Толкнул окно, выдавив стекло и проник внутрь.

Проще сидеть в засаде внутри, чем снаружи.

Теперь снова ждать.

Принцесса Тени вернулась скоро. Ее закрыли на замок.

Она металась по комнате. Меня не заметила, зато заметила выдавленное окно.

Следующим дрянь меня озадачила.

Она стала вязать веревки из простыни и пододеяльника.

Бежать, что ли, надумала? Без меня?

Я цокаю языком, а дрянь сразу поворачивается на звук и вскрикивает.

Дура.

Я прикладываю палец к губам и выхожу.

– Тебя прислал Тень?

Я качаю головой.

– Ты пришел спасти меня?

Лучше бы она ныла, чем задавала столько глупых вопросов.

Но тут я киваю. Наверное, это спасение, хотя… Я вытаскиваю ее исключительно чтобы не сорвался план мести моего брата.

– Хорошо, – выдыхает она. – Что будем делать?

– Дождемся темноты и выпрыгнем в окно.

– Но…

Она перегибается через подоконник, что-то высматривая под окнами третьего этажа, а я с удовольствием облизываюсь на оголившиеся булочки под ее коротким подолом.

– Я не уверена, что веревка нас выдержит, – огорченно заключает она.

– Мне не нужна веревка.

Я отмахиваюсь, оттесняя ее к стене.

Дрянь молчит, но вопросительно таращится мне в лицо.

– Что?

Я прижимаю ее к стене, упираясь вставшим членом в ее мягкий живот.

– Ты будешь мне должна, – поясняю я, наклоняюсь и кусаю ее губы.

Тут же сбоку прилетает жалящая пощечина:

– Тень отдаст за меня долг, – жестко говорит дрянь и отталкивает меня.

Я усмехаюсь.

Ну может, она и не такая мямля, как казалась вначале. Если Тени наскучит, я смогу оставить ее себе. Подерзит и привыкнет.

До ночи я чуть не схожу с ума от ее болтовни.

Она прерывается только на минуту, когда вносят поднос с едой, а я прячусь.

Дрянь вроде неплохая. Делится со мной едой. Но слишком много говорит.

Теперь я понимаю, зачем брат затыкал ей рот членом. Я бы тоже не отказался провернуть подобное.

– Мы можем инсценировать похищение! – вдруг восклицает дрянь, хотя я уже решаю звать ее по имени. Ну или попозже, когда брат откажется от нее и она станет моей.

– Да ну? Зачем что-то инсценировать? Я и так тебя похищаю.

– Нет, ты не понял!

Дрянь встает и мечется по комнате. Так даже лучше, я в это время ем. Мне больше достанется.

– Папа ждет денег от Борисова, а тот, например, умыкнул меня и не заплатил. Как тебе?

Я киваю, ни слова не понимая, зачем это нужно.

– Он будет звонить ему, и они поссорятся. Понимаешь? И тогда папе денег не видать!

– Ему и так никто их не даст. Ты будешь уже у меня.

– Да, но… Борисову, по-моему, все равно, когда и в каком виде меня вернут, понимаешь? Он может дать папе деньги авансом…

Я не понимаю, но не хочу, чтобы ублюдок получил деньги. Иначе зачем это все?

– Что нужно сделать, чтобы одурачить твоего папашу?

– Н-ну… Создать видимость борьбы, насилия… Оставить разорванную сорочку, например…

Это мне нравится. Я встаю и одним движением разрываю на ней тонкое белье.

Мы оба застываем потрясенные.

Я от ее вида. Она от моего поступка.

– Может, инсценировать изнасилование? – хриплю я, не в состоянии сглотнуть набежавшую слюну от вида ее аппетитных сосков. – Я могу.

– Тень голову тебе оторвет, – рычит она, стягивая сорочку по краям. – А я яйца!

Я хмыкаю, с тоской придавливая восставший член рукой.

Ничего. За братом тоже должок. Пока не найдет мне такую же аппетитную цыпу, я буду часто инсценировать с ней акты принуждения. Помню, как она упала передо мной на колени и умоляла трахнуть ее…

Кто знает, когда это случится вновь.

Теперь дрянь стоит передо мной в футболке и джинсах. Заправляет покрывалом постель и художественно раскладывает рваную сорочку.

– Вот так, – удовлетворительно произносит она, отходя.

– Чего-то не хватает, – ворчу я.

– Чего? – вскидывается она.

Я тут же роняю ее на кровать, придавив сверху.

– Смятости. Без нее никакой достоверности.

Дрянь краснеет, но соглашается.

Я не смог удержаться, чтобы не впечатать в нее мучивший меня стояк.