Умри, богема!

– Пока вы болтали на кухне втроем, ты, Володька и Лева, Сонька отправилась якобы за чаем, но на самом деле ей позвонил Жора, а потом вообще поднялся к ней, они разговаривали, дверь была открыта… Он упрекал ее, что давно ждет в машине, а она не спускается. Она отвечала ему, что у них гости, а он говорил, что ради нее расстался с Ленкой, а Сонька, вместо того чтобы оценить его поступок, держит его на расстоянии, как щенка, дразнит его. Она сказала, что ее тошнит, а он так понял, что ее тошнит от него. Они повздорили. Он ушел. Разозлился. Потому что не знал, что она просто вся на нервах, ведь в ее гостиной на диване лежу я, та, кто шантажирует их обоих, та, кто выжала из них уже два миллиона и требует остальные два.

Я вышла в коридор, держась за рану. Мне было так фигово. Но не могла же я не поговорить с ней. Я сразу предупредила ее, что хочу поговорить, но не в квартире, где нас могут услышать, а в подъезде. Вот там я и высказала ей все. Мол, если она еще попробует кого-нибудь отравить или что-то случится со мной, то мое доверенное лицо сразу же отнесет письмо с видеокассетой в прокуратуру. Блефовала, конечно, но что было делать?

– Могу себе представить ее реакцию. Думаю, она расхохоталась тебе в лицо. Она ведь уже перешла грань… Она уже стала убийцей.

– Да. Это была уже не прежняя Соня, а оборотень, дьяволица.

«Как и ты», – подумалось мне.

– Что было потом?

– Я вытолкнула ее в окно. Только после этого, как мне тогда казалось, я могла жить спокойно, не боясь, что меня убьют.

– Но ты же не успокоилась.

– Нет. Стало еще хуже. Я боялась, что меня увидел кто-то из окна противоположного дома. Но напрасно боялась, камера засекла только Жору, который входил в дом, а потом выходил. Для меня все удачно сложилось – он с ворохом улик был просто идеальным подозреваемым.

– Ты так боялась, что тебя вычислят, поэтому настаивала на том, чтобы мы скорее уехали?

– Да. Но еще я боялась Жору. Он-то мог все понять и пойти в полицию. Он единственный знал, кому конкретно мешала Соня.

– Что было после того, как ты вернулась из Парижа?

– Я сразу же отправилась к Сазыкину. Мне просто хотелось напиться. А заодно узнать обстановку. Нашли ли убийцу. Ведется ли расследование. Вот Сазыкин-то и сказал мне, что задержали твоего Леву. Честно говоря, я была в шоке. Но все же понимали, что это Ленка вытащила Жору. Грубая работа, надо сказать. Впрочем, все понимали и то, что твоего Леву скоро отпустят. И вообще, чувствовалось, что должно что-то случиться. В воздухе уже пахло серой… гарью… Все шло к трагедии.

– Зачем Ленке понадобилась твоя флешка?

– Да не флешка ей была нужна. Там совсем другая история. Жора сказал ей, выдумал, что у меня есть видео, где она, Ленка, депутат, блин, изображена в очень нехорошем виде, просто очень нехорошем… Голая, под кайфом и с мужиком. Грязь, короче. И что я якобы собираюсь выложить ее в интернет.

– Но зачем ему это было нужно?

– Он собирался таким образом избавиться от меня чужими руками. Он-то понял, что это я убила Соню. А он любил ее, к тому же она была беременна от него.

– Думаю, такое видео все же существует, скорее всего, оно у него… Скажи, ты помнишь ее глаза, ее взгляд в тот момент, когда она напала на тебя?

– Да, помню. Такое разве можно забыть? Она была похожа на дикое животное, у которого удалили мозг. Нет, реально, баба сошла с ума от любви. Я думала, что такое случается только в романах и сериалах.

– Как тебе живется после всего, что случилось?

– Мне снится тот подъезд, распахнутое окно, снег… и она в желтой куртке. Я кричу по ночам. Со мной работают психиатры.

– И все это ради денег?

Она мне ничего не ответила. Встала, уронив на землю книжку, и медленно двинулась по дорожке по направлению к больничному корпусу. Она похудела, шла, согнувшись не то от своей страшной раны в груди, не то от ран душевных. Я хотела уже выключить диктофон, как вдруг она остановилась, повернула ко мне голову и прошипела:

– Тебе все равно никто не поверит. А если расскажешь кому – скажу, что это ты вытолкнула ее в окно, потому что у нее роман с твоим Левой был… А ты как думала?

Мне показалось, что от ее слов даже птицы в ветвях затихли.