Умри, старушка!

Раз, другой... Водила сообразительно остановил троллик и открыл переднюю дверь. Я выскочил на улицу, оставив на сиденье почти полную бутылку пива. Рогатый тронулся дальше, мимо меня проплыло несколько рож моих (теперь уже бывших) попутчиков, которые гнусно пялились на вашего покорного слугу. А я стоял и не мог попасть сигаретой в рот, меня трясло, как липовый... тьфу ты, блядь! ...осиновый лист. Прежде чем мне удалось поймать зубами фильтр и прикурить, прошло, наверно, минут несколько. Я потряс головой, потом несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, смешав воздух с дымом. Все было как всегда, перестав дрожать, я стал Спайном. Простым Спайком, я ведь знаю этого парня десять тысяч лет. Читатели, что поумнее, сейчас (наверняка) подумали про Алекса де Ланчи*. НО! Если они окажутся правы хотя бы на половину, то зря я взялся рассказать Вам эту историю, потому что большей банальщины и хуйни не придумать даже Витеньке Доценко. (Какая чушь: Спайк перевоспитался под воздействием высокого чувства и стал неприемником насилия. Ага! Щаз! Еще волосы отпустил :)!) Но! Начиная эту сагу, я сказал (если забыли -- напомню), что расскажу вам только правду. А сейчас правда в том, что Спайка, хулигана и беспределъщика (недавно, правда, обзаведшегося постоянной чикитой), только что вырвало от вида и запаха крови. Бредятина... Про Клок-верк орандж у меня самого, строго говоря, была первая, после возвращения в адекват, мысль.

Еще один вдох/выдох, и я медленно пошел по тротуару, пропуская остановку за остановкой. В те дрожащие, наскакивающие друг на друга минуты мне хотелось только одного — понять, ЧТО со мной происходит. В голове был полный хаос, он не поддавался никакой сортировке. Как зажеванная кассета в видаке, повторялись одни и те же кадры: сталь, сверкнувшая в воздухе, чавкая, дробит плоть, брызги крови, закатывающиеся глаза врага. И она — она, стоящая на тротуаре, улыбающаяся, смотрящая искрящимися глазами на нас. И под этими искрами — тревожная боль, которую она спрятала, укрыла от меня!!! То, из-за чего меня переколбасило еще в метро! Ее чистые глаза — за ними белая душа, ей не место в этом мире, в моем сердце. Здесь кровь и ненависть, здесь Я. Когда я увидел ее тогда, в первый раз, мне захотелось ее ударить.

А еще подумалось почему-то, что у того парня было красивое лицо, холеное. А следующей мыслью была картинка-воспоминание: летнее кладбище, Колька... и плачущая маленькая женщина с седыми волосами. Я не сразу заметил, что в быстрых осенних сумерках уже подошел к дому. Наваждение... И вдруг на меня накатила волна злости. Спасительная волна, она в мгновенье смыла все непонятки, я увидел себя и свои мысли как будто со стороны, и разозлился еще сильнее: развел нюни, сопляк! Все ОНА! Теперь мне стало все ясно, как же я не допустил этой мысли раньше! Да, да! «Не допустил» — самые подходящие слова, я бессознательно отгонял от мозгов все, что могло как-то обидеть ЕЕ, как-то капнуть грязью на ее белые крылья. Идиот, кретин! Ты живешь с бабой и сам стал как баба! Это обожгло, но окончательно развеяло туман/наваждение: что же я насочинял себе за эти месяцы, мама родная! Оглянись вокруг, Спайк, придурок, ромео с разжижением мозга! Москва, 2001! Здесь не место таким слабакам, дешевкам, которые могут ТАК париться из-за бабы. Из-за БАБЫ, подумать только! «Ну, ты, Спайк, дал!» — сказал я самому себе и улыбнулся.

Заходя в подъезд, я вспомнил, что со мной уже было однажды нечто подобное (это я про блевотину). Мне тогда было лет 11. И уже года два, как занимался каратэ в подпольной секции (ах, опять романтика :)! А что сделаешь, если 52-й вид спорта был запрещен в совке?). За месяцы занятий, незаметно сливавшиеся в годы, я как-то выпал из жизни своего квартала, даже почти забыл лица своей тогдашней компании. И, только представьте себе, ни разу не дрался! Но как-то ненастным (кстати, какое совпадение! Тоже осень!) осенним вечером, когда я, вымотанный до предела, возвращался с тренировки, два взрослых (взрослые тогда — это лет 13 :)) парня попытались стрясти с меня ловэ. Гоп-сгоп, национальный вид спорта наших кварталов. Я, помнится, даже сообразил, зачем им деньги — они явно хотели сходить в видеосалон. И на рожах этих прыщавых мразей изумление возникло просто комичное, когда мелкий шкет отказал им, прибавив пару матюгов. (Никакой особой храбрости: у меня действительно не было денег, а «мудаки» вылетели у меня абсолютно непроизвольно, произнеся ЭТО, я сам перестремался совсем не по-детски). Они, наверно, были совсем неопытными гоп-стопщиками, дилетантами. Мы дрались долго, минут десять, и они все больше и больше выдыхались, хотя мои удары были слабы — просто я весил совсем еще немного. Потом они несколько раз пофутболили мою сумку с кимоно и, харкнув на меня, растворились в темноте. А я... я постоял еще минуту, подняв лицо к тусклому фонарю, ловя морось дождя, потом медленно подошел к из-гвазданной сумке, кинул ее за плечо... и через несколько секунд меня вырвало.