Умри в одиночку

– А вы считаете, мы должны толпой двоих встречать? – вопросом на вопрос ответил Матроскин. – Куда тогда они отсюда двинут и где их искать? Но мы и свою группу разделим… Есть у вас здесь что-то высокое, откуда всё видно?

Лейтенант плечами пожал:

– Есть только мачта сотовой связи… Наверху площадка…

– Самое то, что требуется. Видно оттуда двор детского дома?

– Двор детского дома? – переспросил лейтенант. – При чём здесь детский дом?

– Берсанака туда пойдёт…

Виса кивнул, понимая.

– С комиссией ПАСЕ хочет побеседовать?

– Именно…

– Площадку видно. Но расстояние около километра. Далеко для действий…

– Владислав? – повернулся капитан к снайперу.

– Идеальная дистанция. Обзор хороший. Можно ловить даже бегущего. Вдвое ближе бегущего уже не поймаешь…

– Отлично. Лейтенант, доставить к вышке двоих так, чтобы никто не видел. Возможно?

– Когда совсем стемнеет… Раньше местные увидят.

– Устроит, – согласился Матроскин. – Стемнеет уже скоро…

– А что оттуда в темноте можно увидеть?

– Тепловизор… – в виде пояснения старший прапорщик погладил зачехлённый прицел винтовки.

– Хорошо оснастились, – согласился лейтенант, но, понимая, что задумал Матроскин, удивился: – Так вы что, собираетесь вдвоём на двоих матёрых медведей идти?

Капитан даже не нашёл нужным на этот вопрос ответить и наблюдал, как расходится разбитый на группы его отряд. У лейтенанта новый вопрос возник:

– А что, отдельные группы солдаты возглавляют?

– А почему – нет? Если я в своих солдатах уверен, то могу им поручить ответственное дело. Каждый солдат спецназа ГРУ – это отдельная и сильная боевая единица, способная в одиночестве выполнять любое задание…

– Наверное, я чего-то недопонимаю в вашей системе… – признался лейтенант.

– Это точно, – за командира согласился старший прапорщик. – Это потому, что у вас солдаты не служат. Поехали?..

– Поехали, – Виса Висаров обречённо махнул рукой, но он со своими советами не лез, потому что вообще не представлял ещё, как проводить операцию. У него не было данных разведчиков, и они не спешили поделиться с ним этими данными. Но и спрос за результат в этом случае тоже будет с военной разведки. Потому лейтенанту не стоило беспокоиться. – Куда сейчас?

– Во двор детского дома… Надо осмотреть окрестности. Детский дом и прилегающую к нему территорию собачьего питомника…

– Что вам всем этот питомник дался? – удивился лейтенант. – Менты им интересуются, вы интересуетесь. Что в нём такого? Дворняжки с голодными носами… И только пара овчарок, которые всем руки лижут… Вот у отца дома собака… С лопаты её кормит, сам, когда кормит, подойти боится… Руку одним движением оттяпает…

– Так и живёт в страхе перед ней? – спросил Соловейко.

– Почему в страхе? Он собаку любит, собака его любит. Только вот когда кормит – это лютый зверь… Никого не подпустит…

– Это, товарищ лейтенант, откровенный признак доминантности, – сказал вдруг Мишка Игумнов, откуда-то вспомнив не слишком понятные другим термины, – такая собака считает себя хозяином, а человек, по её мнению, ей прислуживает…

– Всё, едем, время торопит. Берсанака скоро подойдёт… – сказал капитан. – Меня вот что волнует… Скажи-ка, лейтенант, к приезду комиссии ПАСЕ какие-то особые меры безопасности принимались?

– Принимались… Те же собаки-минёры все подъезды к посёлку осмотрели. Дорога ментами контролируется. Пару снайперов на высотках посадили…

– А двор детского дома?

– Сегодня осматривали. Я с ними был… Меня тоже обязали.

– Значит, суету там люди видели. И нас лишними не посчитают…

– Думаю, нормально воспримут. Если вы там костёр не разведёте и на ночь не останетесь.

– Костёр мы разводить не будем, но на ночь останемся…

– Где?

– Посмотрим… На месте посмотрим…

* * *

Как только выбрались из лабиринта скал, путь полого пошёл на спуск. Здесь уже и Берсанака стал дышать легче, хотя скорость они не сбавили.

– Засветло доберёмся? – поинтересовался полковник Доусон.

– Даже если побежим – не успеем. Летом бы – успели… Сейчас бесполезно и пытаться.

– А ночью мы там не заблудимся?

– У медведя глаза видят ночью не хуже, чем у кота… Я этот райцентр хорошо знаю. Там мой джамаат на отдыхе стоял. Я землякам не навредил, думаю, нас даже в некоторые дома впустили бы. Кто не побоится…

– А побоятся не все?

– Большинство не побоится. Наш народ напугать сложно. Ты когда звонить будешь?

– Кому?

– Своему парламентарию. Узнай, вдруг планы переменились и мы зря стараемся. Потом я позвоню.

– А ты кому?

– Старому знакомому. Он – мой должник. Я его на себе раненого из-под ментовских пуль вытащил. Сам пулю в руку схлопотал, но не бросил.

– Пришло время напомнить…

– Как плохо ты знаешь мой народ! У нас про долг, как у всех приличных людей, не напоминают, но всегда про него помнят. Что мне нужно будет, Чопар Хасбулатов для меня сделает.

– А что тебе нужно?

– Пока мне нужно знать, не приехал ли спецназ в посёлок раньше нас и не готовит ли нам засаду. Чопар живёт как раз там, где ему всё будет видно. Мне не хотелось бы потерять тебя раньше, чем ты увидишь, что и как я сделаю, чтобы оценить.