Умри завтра

– Нет. Включенный телефон в режиме ожидания каждые двадцать минут посылает сигнал на базовую станцию, вроде того, как вы в прошлый раз, когда я был с вами, время от времени радировали береговой охране, сообщая о своем местонахождении. Телефон как бы отмечается, звонит домой. Технический термин: обновление координат.

Все кивнули.

– Сигнал принимает ближайшая базовая станция, а если она занята, то следующая. Если в зоне приема не одна станция, сигнал могут принять две, даже три.

– Господи помилуй, Гленн! – воскликнул Арф. – Мы даже не подозревали, что ты не только старый морской волк, но и специалист по телефонной связи.

– Пошел в задницу! – с широкой ухмылкой огрызнулся сержант и продолжил: – Когда шхуна вышла из бухты, первый сигнал поймали станции в Шорэме и в Уортинге. – Он указал на круги А и В. – Второй через двадцать минут приняли они же. А третий, приблизительно через час после выхода из бухты, поймала третья станция чуть восточнее брайтонской яхтенной пристани. – Он ткнул в круг с буквой С. – Это показывает, что Тауэрс шел к юго-востоку, и мы отметили наиболее вероятный курс зеленым пунктиром.

– Хорошо, – кивнул Гонзо. – Если я правильно понимаю, мы знаем направление, в котором двигалась шхуна, и ее последние координаты, прежде чем она вышла из зоны приема?

Гленн Брэнсон покачал головой:

– Я не думаю, что она вышла из зоны.

Он огляделся, лица у всех были серьезные.

– В этом месте был послан последний сигнал, это последние обновленные координаты. Морская зона приема стандартных базовых станций составляет около двадцати миль. Но я выяснил, что прибрежные вышки ставят повыше, чтобы, расширив таким образом зону, получать прибыль с сигналов от проходящих иностранных судов. Так что тут зона побольше – возможно, миль тридцать.

Гонзо произвел в блокноте какие-то вычисления.

– Хорошо, – сказал Гленн, – все вы знаете «Скуби». Шхуна не быстроходная – максимальная скорость десять узлов, грубо говоря, восемь миль в час. К моменту получения последнего сигнала она провела в море всего девяносто минут, шла угловым курсом, значит, углубилась миль на десять, наверняка не выйдя из зоны.

Все помолчали, осмысливая услышанное. Молчание нарушила Таня Уайтлок.

– Может, в телефоне батарейка села? – предположила она.

– Возможно, но Джим Тауэрс опытный шкипер, телефон для него – это связь с жизнью. Вряд ли он вышел в море без зарядника или с выработанной батарейкой.

– За борт мог уронить, – вставил Гонзо.

– Мог, – согласился Гленн, – но опять не похоже на профессионального шкипера.

Гонзо пожал плечами:

– Да, Тауэрс свое дело знает, хотя всякое бывает. Думаешь, что-то другое случилось?

Брэнсон твердо взглянул на него:

– Вдруг шхуна затонула?

– А, теперь понял! – воскликнул Арф. – Хочешь, чтобы мы пошли, посмотрели и дно просканировали.

– Смышленые ребята, – усмехнулся Брэнсон.

– Шхуна прочная, рассчитана на бурное море, – возразил Див. – Вряд ли затонула.

– А несчастный случай? – спросил Гленн. – Столкновение? Пожар? Саботаж? Или что-то похуже…

– Например? – уточнила Таня Уайтлок.

– Тут вообще какая-то бессмыслица, – объяснил Гленн. – Я разговаривал с женой шкипера. В пятницу вечером они должны были праздновать годовщину свадьбы. Столик в ресторане заказали. Клиентов на ночную рыбалку не было. А он вместо того, чтобы пойти домой, ушел в море.

– Ну, я его вполне понимаю, – кивнул Арф. – Либо ужин с женой, либо один в море – какое может быть сравнение!

Все усмехнулись. Таня, у которой семейная жизнь началась лишь несколько месяцев назад, отнеслась к проблеме серьезней коллег.

Гонзо кивнул на окно:

– Ветерок девять баллов. Знаешь, что сейчас на море творится?

– По-моему, волнение. – Гленн с недоумением посмотрел на него.

– Если хочешь, чтоб мы посмотрели, посмотрим, – сказал Див. – Только ты тоже с нами пойдешь.

79

Линн в наушниках сидела за рабочим столом бригады «Осы-разорители», дергаясь от нетерпения, глядя на календарь, висевший на красной перегородке справа от компьютера. До Рождества три недели. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой неподготовленной и такой равнодушной к празднику. Ей нужен только один рождественский подарок.

Подруга Сью Шеклтон вызвалась внести десять тысяч. Недостача сократилась до пятнадцати. Люк сейчас в банке, готовит перевод ста пятидесяти тысяч евро на имя Марлен Хартман в «Трансплантацион-Централе». Реально деньги будут переведены после полной проверки.

Пока все хорошо. Линн поговорила с женщиной из Манчестера, которую зовут Мэрилин Фрэнкс. Ее дочери печень пересадили в клинике в Суссексе рядом с Брайтоном – с полным успехом. Мэрилин Фрэнкс до небес превозносит Марлен Хартман. То же самое с мужчиной из Кейптауна. Сначала были осложнения, но послеоперационный уход, заверяет он, превзошел всякие ожидания. Шведка из Стокгольма, муж которой получил новое сердце и легкие, не может нахвалиться. В двух последних случаях операции проводились в местных клиниках.