Умри завтра

– Н-ну, – протянула женщина, явно нервничая, – может быть, тут, конечно, и нет ничего. Только, знаете, я читала… и слышала в новостях, что, возможно, этих несчастных подростков использовали для преступного изъятия органов. М-м-м… дело в том, понимаете…

Грейс ждал продолжения.

– Слушаю!

– Понимаете, я работаю в лекарственном отделе одной оптовой фармацевтической фирмы. Мы довольно давно поставляем среди прочего два особых препарата одной косметической клинике в Западном Суссексе. Дело в том, что я не понимаю, зачем этой клинике нужны такие медикаменты…

Грейс насторожился:

– Какие?

– Один называется такролим. – Она продиктовала по буквам. – Другой – циклоспорин. Иммунодепрессанты.

– Для чего же они применяются?

– Иммунодепрессанты препятствуют отторжению пересаженных органов.

– Но разве они не применяются в косметической хирургии?

– Только при пересадке кожи. Однако я сильно сомневаюсь, чтобы там требовалось такое количество, какое мы им поставили за два года, что я тут работаю. Понимаете, я эту область хорошо знаю. Работала в ожоговом центре в Восточном Гринстеде. – В голосе женщины прозвучали горделивые нотки. – И еще один препарат для той клиники тоже, по-моему, подозрения вызывает.

– Какой?

– Преднизолон. Стероид широкого действия. Особую роль играет для пересаженной печени.

– Печени?

– Именно.

Грейс почувствовал, как в жилах вскипел адреналин.

– Как называется клиника?

Помолчав, женщина понизила голос и почти шепнула:

– Уистон-Грэндж.

114

Шофер располагал ограниченным запасом английских слов, что вполне устраивало Линн. У нее не было настроения болтать. Всякий раз, когда она смотрела в салонное зеркало, то видела адресованную ей ухмылку с торчащими кривыми зубами. По пути шофер дважды коротко говорил по телефону на чужом языке.

Она полностью сосредоточила внимание на Кейтлин, которая, к ее крайнему облегчению, снова приободрилась. Зато сама Линн безнадежно превратилась в комок нервов. Зловеще-серое небо соответствовало мраку, разлившемуся в душе. Шел дождь со снегом. Шофер то и дело включал стеклоочистители.

– Папа придет меня навестить? – неожиданно спросила Кейтлин.

– Конечно. Один из нас все время будет с тобой, пока домой не вернешься.

– Домой, – тоскливо повторила Кейтлин. – Вот где мне сейчас хочется быть. Дома.

Линн едва не спросила, где именно, хотя ответ ей был известен.

– Ты будешь там во время операции, мам? – испуганно прошептала Кейтлин.

Она стиснула вялую руку дочери, поцеловала в щеку.

– Обещаю. И буду рядом, когда ты проснешься.

Та криво усмехнулась:

– Только не надевай офигенный клифт.

– Большое спасибо!

– Надеюсь, не захватила жуткую оранжевую кофту?

– Жуткую оранжевую кофту не захватила.

Через полчаса с небольшим «мерседес» свернул в красивые ворота с пилонами и табличкой с надписью «Водолечебница Уистон-Грэндж», прогромыхал по металлической решетке, проехал через парк, мимо поля для гольфа и большого озера. Впереди открылся Даунс и купы деревьев на Чанктонбери-Ринг.

Кейтлин молчала. Глаза закрыты. Слушает в наушниках музыку или спит. Линн не хотела будить дочь до последней минуты, надеясь, что сон поможет ей сберечь силы.

«Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы мое решение оказалось правильным», – молча молилась она.

Все было хорошо до утреннего прихода полиции. До той минуты она точно знала, что поступает правильно, а теперь уже не знает, что правильно, а что неправильно.

Кейтлин открыла глаза, стала оглядываться.

– Что ты слушаешь, милая? – спросила Линн.

Дочь не ответила, словно не слышала. У Линн сердце разрывалось от жалости и любви, когда она смотрела на свою до невозможности хрупкую беспомощную девочку.

Будь сильной, дорогая. Потерпи еще чуточку. Еще несколько часов, и все кончится, все будет в полном, порядке.

Она перевела взгляд на маячившее за ветровым стеклом здание – большое, безобразное, величественное. Центральная часть в стиле викторианской готики, но много и современных пристроек, одни в том же стиле, другие безликие, из стандартных готовых панелей. Перед домом подъездная дорожка, по обе стороны автостоянки, но водитель свернул к указателю с надписью «Частное владение», въехал в боковую арку на просторный задний двор, с одной стороны которого располагались, предположительно, бывшие конюшни, с другой – некрасивые запертые гаражи.

Остановились у невзрачного заднего хода. Прежде чем Линн вылезла из «мерседеса», в дверях появилась крупная мясистая женщина в белой робе медсестры и спортивных туфлях. Григор подскочил к дверце Кейтлин, но та потянулась за матерью и вышла без посторонней помощи.

– Миссис Линн Беккет? Мисс Кейтлин Беккет? – Официальный тон и сильный акцент медсестры придали фразе сходство с допросом.

Линн робко кивнула, обхватив дочь за плечи, прочитала на идентификационной карточке имя – Драгута. И с виду на драгуна смахивает, подумала она.

– Идите за мной, пожалуйста.

– Я сумки принесу, – вставил Григор.