Умру я ненадолго... Письма, дневники, путевые заметки

а) Произвольно вынимая из текста фразу, соединяющую первую с третьей, купируя совершенно необходимые для понимания смысла описываемого слова, наши «блохоловы» навязывают читателю порочные, антиисторические выводы. Поэтому я обязан привести весь текст — без купюр, чтобы читателю стало ясно, о чем вообще идет речь (а речь идет о том, как писали сценарий «суда» над товарищами Каменевым и Зиновьевым).

Итак: «нельзя было вспомнить и „Замогильные записки“ Печерина, изданные также с помощью Каменева… Как поставишь ему в вину книгу профессора Петербургского университета, сбежавшего на запад в 1837 году», — далее авторы купируют следующий текст «Ненаписанных романов», — «если придется зачитывать отрывки из нее?! Каково генеральному прокурору Вышинскому процитировать: «я был уверен, что если б я остался в России, то попал бы в Сибирь ни за что, ни про что… Я бежал не оглядываясь, чтобы сохранить в себе человеческое достоинство».

Как видно, «блоховцы» большие мастера на купюры, что позволяет им в следующем абзаце рассеянно утверждать, что профессор Печерин у е х а л (!) из России.

В 1836 или в 1837 году (до сих пор существуют две версии) бежал доведенный до отчаянья русский интеллектуал. Не надо брать под защиту жандармскую эпоху России, когда Пушкин был «поднадзорным», Лермонтов — «невыездным», а Чаадаев — «психом».

Итак, первая фальсификация: Печерин говорит — «я бежал», «блоховцы» утверждают — «уехал».

Есть разница в смысловых нагрузках? Или нет?

Ловить меня на том, что первым беглецом из России был Курбский, а не Печерин — неисторично. Впрочем, быть может, «блоховцам» не понятна разница в переходе к противникам России (Курбский) с бегством — в никуда, только б из рабства (Печерин)? Может быть, им безразличны мотивы, двигавшие поступками князя Курбского и инакомыслящего интеллектуала Печерина?

б) Весьма поучающе «блоховцы» замечают: «Автор запамятовал, что НКВД возник после реорганизации ОГПУ лишь в 1934 году…»

Во-первых, НКВД возник 25 октября 1917 года, первым наркомом был утвержден Алексей Иванович Рыков. В задачу НКВД — вплоть до 1934 года — входила борьба с бандитами, жуликами, фармазонами, проститутками (Угрозыск), пожарная охрана, нынешнее ГАИ. Во-вторых, неплохо бы «блохоловам» пользоваться Сов. энциклопедическим словарем не только в случае с профессором Печериным, но и по вопросам НКВД и ОГПУ. Отсылаю их к стр. 924: «ОГПУ, орган по охране гос. Безопасности в 1923—34 гг. В к л ю ч е н о в НКВД…»

Скорее всего, я не стал бы писать эту реплику и настаивать на ее публикации, не прочитай недавно сообщение «Комсомолки» о том, как парочка подобных «блохоловов» оболгала социолога Кагарлицкого. Я был горд за мужественное, самокритичное решение нашей «Комсомолки», отказавшейся впредь печатать лжецов.

Я бы не стал писать эту реплику, если бы «блохоловы», опубликовавшиеся на страницах столь уважаемой газеты, как «Советская культура» не признались в том, что они читали отрывки из «Неопубликованных романов» в февральских номерах «Московского комсомольца», где было черным по белому написано: «полностью будет опубликовано в „Неве“».

Начиная с февраля я получаю множество писем от читателей: и с угрозами, и с благодарностью, и с указанием на неточности. Что успел — исправил, спасибо внимательному и доброжелательному читателю. А наши «блохоловы», затаившись, ждали выхода «Невы».

Совместимо ли это с этикой журналистики и с нормами доброжелательства? Да и журналисты ли они, эти Е. Перемышляев и С. Дмитренко?

Кем бы они ни были, работать надо компетентно, — даже когда ловишь «блох».

Юлиан Семенов.

* * *

21 января 1989 года

Уважаемый Михаил Сергеевич!

Свой вклад в дело перестройки я сейчас вижу не только в литературной работе, но и в бизнесе: на смену словесной поножовщине должно прийти Дело, гарантированное Законом.

У совместного советско-французского предприятия ДЭМ и Московской штаб-квартиры Международной ассоциации «Детектив и Политика», руководителем которых я избран, отлаживаются перспективные деловые контакты с западными фирмами и банками. Прорабатываются проекты, связанные со строительством отелей, дорог, бензозаправочных станций в русском Нечерноземье, Крыму, Сибири, Риге, Ленинграде, очисткой от топляков северных рек (они на 30 % погубили экологию этих водных бассейнов), созданием «Банка идей» и так далее, — я прилагаю лишь один протокол, подписанный мною с крупнейшей финансовой группой Капелюзоса из Греции. Если мы сможем раскрутить этот бизнес, то советские люди смогут получить быструю отдачу текстилем, одеждой, товарами повседневного спроса взамен на г н и ю щ и й в реках топляк и гибнущий на севере лес-сушняк.

В стадии обсуждения с западными партнерами находится моя идея о строительстве автомагистрали Париж — Москва — Сан-Франциско; идея эта не кажется им утопической, это не БАМ, а кругосветное путешествие за рулем автомашины.