«Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне

При анализе данных различных разделов статистического исследования не оставляет ощущение, что руководитель авторского коллектива не знал, что у него делает правая рука, а что – левая. Пытаясь любыми путями вывести как можно более благоприятное для СССР соотношение потерь сторон в Великой Отечественной войне, исполнители отдельных разделов упустили из виду общую картину и в результате начали противоречить не только реальной действительности, но и друг другу. Занизив общее число пропавших без вести и попавших в плен (4559 тыс.), они загнали себя в угол. Ведь следуя расчетам Г.Ф. Кривошеева, можно легко дойти до полного абсурда. Для иллюстрации этого тезиса попытаемся на основе его данных вычислить количество советских военнослужащих, которым удалось пережить германский плен.

В эти в общем-то достаточно простые расчеты вмешивается одно обстоятельство, на котором нельзя не остановиться. Авторы включили в состав военнопленных 500 тыс. военнообязанных, но тут же легким движением руки они причислили их к обычному гражданскому населению, отказав им в праве считаться военнослужащими. И при этом вставили эти полмиллиона человек отдельной строкой в таблицу 120, в которой представлен порядок подсчета безвозвратных потерь. Показательно, что там это число вообще ни на что не влияет в отличие от всех остальных[220]. Оно же фигурирует и в таблице 132, отражающей баланс использования людских ресурсов, призванных или мобилизованных в период Великой Отечественной войны

[221].

В связи с этим вернемся к докладу Г.Ф. Кривошеева на заседании Ассоциации историков Второй мировой войны. Разъясняя историкам вопрос о 500 тыс. военнообязанных, призванных по мобилизации, но не попавших в назначенные им части, он заявил:

«Мобилизованные начали поступать в военкоматы, и из них стали формировать команды для убытия в свои части. Но события развивались столь стремительно, что в западных военных округах команды до частей не дошли. Военкоматы успели доложить, что призвали, а в части люди не прибыли. Они не были экипированы, не имели оружия и практически не воевали. Некоторые предъявляют нам претензии: их-де следует отнести к гражданским потерям. Но по нашим законам, если человек прибыл в военкомат и его призыв оформлен, то он уже считается военнослужащим и в общее число призванных (34 476 700) вошел

(выделено нами. – Авт.). Поэтому нам пришлось потери считать с ними и без них. Таким образом, с этими призывниками демографические потери составили 9 168 400 человек»

[222].

Правильную позицию занимал уважаемый Г.Ф. Кривошеев при подготовке труда «Россия и СССР в войнах ХХ века». Но кто же эти «некоторые», которые вопреки закону требовали от руководителя коллектива отнести этих 500 тыс. мобилизованных к гражданским потерям? И почему их требования были выполнены? А ларчик открывается просто: кто же позволит кому бы то ни было увеличить демографические потери, а значит, и безвозвратные, сразу на 500 тыс. человек? Но совсем отказаться от них было, видимо, нельзя. Поэтому и считали авторы потери то с ними, то без них.

В то же время они исключили из числа пропавших без вести и попавших в плен 500 тыс. чел., которые фактически погибли на поле боя, но к числу погибших прибавить их (например, отдельной строкой в таблице 120) по той же причине «забыли». К чему все эти странные манипуляции? А к тому, что иначе в графе «Пропало без вести, попало в плен» осталось бы всего 4 млн 59 тыс. советских военнослужащих – число, которое очень трудно обосновать. Тем более что оно оказалось бы меньше числа немцев и их союзников в советских лагерях (4376,3 тыс. чел.)[223]

.

Попробуем разобраться, сколько же советских военнослужащих попало в немецкие руки и сколько из них уцелело. Тем более что в книгах Г.Ф. Кривошеева содержится достаточно данных, позволяющих выделить из общей массы пропавших без вести и военнопленных тех советских военнослужащих, которым посчастливилось избежать плена или удалось пережить немецкие лагеря. К ним относятся следующие категории:

– освобожденные немцами до 1 мая 1944 г. – 823,23 тыс.[224];

– военнослужащие, ранее находившиеся в окружении и учтенные в начале войны как пропавшие без вести, а потом вторично призванные в армию на освобожденной территории, – 939,7 тыс.;