Владимир Поселягин

Уникум

© Владимир Поселягин, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Пролог

Очнулся я в тот момент, когда меня переворачивали, – от болей по всему телу, – и застонал сквозь зубы. Похоже, обмывали – знакомые ощущения. Как-то меня пяток гопников чуть до смерти не забили, в больнице так же себя чувствовал. Этих гопников потом закопали, отморозки из бандитов девяностых, что из тюрьмы вышли. Но сейчас помнил точно: не гопники постарались. Да уж, гробанулись так гробанулись. Я уж думал, всё, изменила мне удача, а тут гляди-ка, выжил. Летели мы из Египта, и вдруг взрыв в хвосте, самолёт начал разваливаться и фигурки людей полетели вниз. Вот и я, привязанный к креслу – целый ряд из трёх кресел был, – вопя, летел вниз. И почему на такие случаи парашюты в креслах не устраивают? Дёрнул за верёвочку, и купол открылся. Помнил, как падали, ветер резал глаза, выбивая слёзы, рядом визжали две загорелые девушки, а потом удар о воду, и всё. Уже тут очнулся. Да ещё как-то быстро.

– Очнулся? – отреагировав на мой стон, поинтересовалась пожилая санитарка в странном халате с завязками не спереди, а сзади. Она меня и обмывала, к слову. – Тебя только что из тюремной больницы привезли. Очнулась вчера девочка, рассказала всё. Разобрались, что это не ты ее снасильничал, а те трое. Родители твои завтра утром придут, а пока лечись.

Я же от непонимания случившегося просто молча пучил глаза, точнее, один глаз, второй так заплыл, что не открывался, и пытался понять, что происходит. Тут на меня навалились образы, перегружая и так переполненную память, и я опять вырубился, не видя уже, как испуганно захлопотала вокруг меня санитарка.

В этот раз пробуждение было куда тяжелее. Несколько секунд я лежал, тупо глядя в белённый известью потолок, анализируя новую память. Да, приплыл. Читал я книги о попаданцах, так что знаю, о чём говорю. Значит, я погиб, но удача и моя фортуна не подвели, выжил, переместившись в прошлое и в новое тело. Раньше звали меня Ростиславом Бардом. В детдоме так назвали, директор у нас был почётным бардом в ближайшем клубе ДК, он же меня на музыку и подсадил, а имя мне по очерёдности в списке досталось. Мать, будучи еще школьницей, отказалась от меня сразу в роддоме. С детства я был инвалидом. К счастью, не ума, одна нога короче другой на десять сантиметров. Видимо, сказалось то, что родительница молода была. Я уже потом нанял детектива, и он нашёл её. В тринадцать лет родила, каково?

Что я о себе могу рассказать? Я с детства был удачливым. Не говорю, что везло во всём и как сыр в масле катался, но если за что-то брался, то у меня это выходило. Думаю, именно поэтому я стал… кладоискателем. Удачный выбор. К моменту гибели, когда мне двадцать восемь исполнилось, я имел в Москве восемь квартир – семь сдавал и в одной жил сам, – дорогой внедорожник и второй старый «Дискавери» для выездов на поиск кладов. Работал в столице, и надо сказать, много чего тут есть, я один больше двух сотен кладов нашёл. Вот с выездами на природу не так везло, всего три крупных клада и шесть небольших. Чем я увлекался? Путешествия и женщины. По последним: не знаю, может, раньше это психологической травмой было, но мой выбор всегда был одинаков. Внешность не важна, главное, чтобы это была сильная и уверенная в себе особа с командными замашками. Причём подкаблучником я не был. Однако первой женщиной у меня была всё же одна из девчат старшей группы детдома. Вот детей у меня не было, переболел в детстве одной болезнью и стал бесплодным. Да и боялся я маленьких детей. Хрупкие слишком. Понимал, что это дурацкая боязнь, но ничего не мог с собой поделать. Всю жизнь был холостяком и личной свободой очень дорожил. Зато очень многие одинокие женщины мне благодарны – с некоторыми до сих пор встречаемся, точнее встречались. А в завещании написано, что все квартиры отойдут моему детдому в Уфе. Машины продадут, и деньги тоже уйдут на счёт детдома.