Уникум Потеряева

Писатель Вадим Ильич Кошкодоев открыл глаза, повернул к окну лицо; зажмурился от яркого света. Первая ночь в обычной, не реанимационной палате. А там ужасно. Ужасны не трубочки, крантики, пузырьки — их-то как раз вынести можно, — а вот то, что ты, непривычный к таким делам, оказываешься вдруг совершенно беспомощен — это уж ни в какие ворота, это может довести ло того, что готов сорвать с себя все медицинские причиндалы, и покинуть бренный мир. Как говорят чукчи: «Уйти к верхний людя». Одна «утка» чего стоит. И как вот, скажите, чувствует себя молоденькая медсестра, когда тащит, превозмогая вонь, этот сосуд из-под больного, а больной еще и пытается в ходе сей процедуры заглянуть в вырез халатика?.. Унижение и для той, и для другого. А были девчушки и совсем ничего. Ладно, разберемся со временем.

Снизу, из-под окна, слышались голоса. Это в гости к полудурке из урологии снова приехала ее деревенская подружка.

— И вот сидим мы с Надькой в бане, куликаем тихонько… И заходит Иван. «Девки! — кричит. — Я вот бражки принес!» А сам-от хоро-оший уже… Но, выпили маненько — он и уснул.

— И не оттыркал вас?

— Да ково-о там! Я утром-то глянула — а он лежит в предбаннике, и — обдристался весь…

— Хих-хи-и-ы-ы-а-а!!..

Он перевалился на бок, охая от боли: все же ему удалось встать, и он потащился в уборную. Какое счастье, какое облегчение на душе, что можно решать эти вопросы самостоятельно, не полагаясь на других! Был бы он близок к кругу Сереги Федулина — сколькими тонкостями можно было бы обогатить тему выделений! Однако — поздно уже, поздно менять специализацию, покидать вытоптанные площадки.

Вернувшись, он сел на койку, и оглядел соседей по палате. Пятеро: старик с вырезанной килой, средних лет бомж с резекцией желудка, мужик со сшитым лицом: он делал в огороде сруб на баню, внезапно электропила резко отыграла вверх, бешено крутящимся полотном пластанула по коже; молодой совсем парнишка: проникающие раны грудной и брюшной полостей. И парень-то, по виду, спокойный, не шебутной. Хоть и чувствуется в нем тоска, — но она ведь может идти и от характера.

И он — Кошкодоев, писатель земли русской, лауреат разных премий, автор известного фильма «Час смерти придется уточнить», на просмотре которого рыдал, словно ребенок, сам Генеральный Секретарь!.. Попал в чертову историю, и лежит теперь в Маловицынской райбольнице, едва выживший. Кто мог бы подумать! Как говорится, знал бы прикуп — жил бы в Сочи.

Очнулся — увидал лицо жены: «Тихо, тихо, Вадик, тебе нельзя волноваться…». Потом оказалось — лежал в коме трое суток, и чудом остался жив. Мог бы загнуться еще на дороге, где упал от выстрелов, все шло к тому — если бы не грузовик маловицынских энергетиков, везущий из Емелинска барабан кабеля. Шофер остановился, они с грузчиком-экспедитором распластали свои рубахи, чтобы худо-бедно перевязать его, осторожно положили в кузов, туда же вскарабкался грузчик, чтобы держать его голову, — так и доставили в райбольницу. И успели-таки в последний момент, еще пять минут — и все, не спасти. Как раз в операционной оказался главный хирург, он был крутой коновал, но славился хладнокровием и правильными действиями в крайних ситуациях. И он тоже сыграл свою громадную роль при спасении видного писателя и деятеля сценарного кинофронта.

Но какой возник шум!!..