Unknown

– Когда ты уехала, – мягко сказала она, – мне было всего семь лет. Я не слишком много помню, но когда ты уехала, о тебе внезапно стали спрашивать. Куда бы мы ни пошли: школа, магазин, просто поиграть на улице – все всегда говорили о Лекси, даже спустя несколько лет. Потом ты внезапно начала писать нам, но всего лишь давала нам короткие новости о том, как замечательна твоя жизнь без нас, а потом спрашивала, как у нас дела. Как будто "тыкала нас носом" в это, или что-то в этом роде.

Я покачала головой, отметая эту мысль. Не удивительно, что у нее были со мной проблемы. Бедная девочка и правда была такой молодой и так запуталась. Не имело значения то, что ей лгали все это время, как и всей семье.

– Торин, мне жаль, – сказала я. – Правда жаль. Я не самая лучшая старшая сестра и понимаю это, но я не знаю, как ей быть. Я пыталась, очень пыталась, но думала, что мама с папой тебя просто избаловали, и что ты просто не знаешь, какой дерьмовой была моя жизнь. Те и-мейлы были всего лишь способом общаться с вами. Моя жизнь вдали от этого города не была идеальной, она очень далека от этого, вообще-то, и я ненавижу то, что пропустила ваше взросление. Я ненавижу, что никто из вас не знал о Джастине. Есть очень много вещей, которые я возненавидела за прошедшие десять лет, но сейчас я здесь.

Торин и Риз начали плакать, и мы втроем крепко обнялись. Я была так занята, ненавидя свое прошлое, что забыла, что являюсь не единственной, у кого оно есть. Не все прошли через то же, что и я, но проблемы были у всех. Я должна помнить об этом и перестать быть эгоисткой.

Разомкнув объятия, мы вытерли глаза салфетками и улыбнулись. Чей-то кашель прервал нас и, повернувшись, я увидела папу, стоящего в дверном проеме.

– Приятно видеть, как вы трое становитесь сестрами, – сказал он. Его глаза были налиты кровью, и он выглядел старше, чем даже казался на прошлой неделе, но я уверена, что смерть его жены стала для него тяжким грузом. – Не возражаете, если я украду у вас Лекси на минутку?

Встав, я посмотрела на своих сестер.

– Я надеюсь, что мы сможем стать настоящими сестрами, – честно сказала я им.

Риз широко мне улыбнулась.

– Я тоже.

Я перевела взгляд на Торин, кивающую головой.

– Я бы очень этого хотела.

Ухмыляясь, я повернулась и пошла вслед за отцом. Он отвернулся и пошел по коридору к своей спальне, так что я последовала за ним. Глубоко вздохнув, он посмотрел на меня и слабо улыбнулся.

– Я не слишком хорошо произношу речи, особенно на манер тех, что ты только что произнесла перед сестрами или высказала мне прошлым вечером, но я должен сказать тебе кое-что.

Я кивнула головой и оперлась о стену, пока мой папа продолжал со слегка удручённым видом.

– Я чуть было не оставил твою маму после того... романа. Но это также значило бы, что я должен оставить своих сыновей, и я хотел доказать себе, что я мужчина. У меня сохранилась к ней некоторая обида, и я продолжал говорить себе, что никогда не полюблю ее ребенка, потому что он не мой. Но когда мы были в больнице, когда ты только что родилась, сестра передала тебя мне. Я не знал что делать, но взял тебя на руки. Я не могу этого объяснить, Лекси, но я полюбил тебя, несмотря ни на что. Это не было твоей виной, ты права, никогда не было. И я знал, что всегда защищал тебя.

Он потянулся к маминой шкатулке для украшений и вынул фотографию. Он передал ее мне, и я с улыбкой на нее взглянула. Это был старый полароидный снимок с датой через три дня после моего рождения. На фотографии была моя мама, сидящая на кровати и с улыбкой смотрящая на моего папу. Он держал на руках младенца и смотрел на него с искренней радостью. По моему лицу снова покатились слезы, слезы чистого счастья. Хотела бы я, чтобы у меня было больше таких фотографий, или счастливых моментов, напоминавших мне, что когда-то мы были семьей.

– Когда твоя мама забеременела Риз, мне пришлось взять дополнительные часы на работе. Когда она была беременна Торин, мне пришлось найти вторую работу. Ее разочарование принесло разочарование и мне, и еще до того, как ты поняла, что наша семья не была семьей, я это знал. Твои братья слонялись по городу, развлекаясь со всеми этими девушками, мама нянчилась с твоими двумя сестрами, тогда как ты была средним ребенком, который всегда был сильным и независимым. Меня всегда восхищало в тебе то, что ты способна все делать самостоятельно и никогда не просила о помощи.

Когда я его слушала, все, что он говорил, давало мне новое видение всей истории. Я подумала о том, как удивительно то, насколько сильно восприятие вещей в детстве и затем возможность рассмотреть их в другом возрасте или даже с другой точки зрения может изменить историю.

– Когда я нашел вас с Зендером, моё сердце было разбито, – сказал он, стыдливо глядя в сторону. – А когда ты внезапно уехала и твоя мама сказала, что отправила тебя заботиться о моей матери, я знал, что это ложь. Я знал, почему ты уехала на самом деле. И это ранило меня настолько сильно, что я был не способен поехать и забрать тебя. Я чувствовал, что меня предали.