Unknown

преуспевающие торговцы всегда мечтают добиться для своих детей более высокого положения,

например, чиновничьего поста, который приумножал бы славу предков. Дорогие школы считались

самыми лучшими, поэтому все туда стремились. Ну а школы стремились укрепить свой авторитет

различными достижениями: борьбой преподавателей, поборами, собраниями и так далее.

В школе Небесного дара ежегодно устраивались различные спортивные состязания, родительские

собрания, вечера самодеятельности, выпускные вечера, выставки. Эти собрания проходили лучше, чем

в других школах, потому что здесь все ученики носили форму, были нарядными и упитанными. Они не

имели бы такого благополучного вида без усилий их матерей и тетушек, которые чрезвычайно уважали

школу и ужасно гордились, если их отпрыск участвовал в спортивных соревнованиях или в вечере

малыш играет петуха в школьном спектакле или становится бойскаутом и отдает честь тремя пальцами!

Накануне очередного собрания никто даже не заглядывал в расписание: умеющие чертить чертили, умеющие рисовать рисовали, умеющие мастерить мастерили. Учителям тоже находилась работа:

составлять списки участников, исправлять лучшие сочинения, предназначенные для выставки, иногда

даже переписывать их. Один Небесный дар сидел без дела. Спортом он не занимался из-за слабых ног, в

самодеятельность его не принимали из-за невзрачного вида. Правда, он был хорошим рассказчиком, но

на сцене сразу терялся и не умел играть, как другие. Ему оставалось лишь слоняться с «безработными

бродягами» или торчать в классе, повторяя уроки. Когда наставало время идти домой, он проигрывал

весь школьный спектакль перед Тигренком и срывал бурные аплодисменты, однако в школе ничего

сделать не мог. Постепенно он привык к этому и начал все презирать, как бывалый, во всем

разочаровавшийся человек. Он решил больше ни к чему не стремиться.

Собрания устраивались не только в школе, но и за ее пределами: в защиту национальных товаров,

национального искусства, народной медицины, родного языка,— и во всех требовалось участие

младших школьников. Они должны были нести цветные фонарики, бегать, выкрикивать лозунги,

махать флажками... Небесный дар не любил этих собраний и демонстраций, потому что у пего ноги не

выдерживали, но он был обязан в них участвовать. Если бы он не пошел, его имели право исключить из

школы. Он не понимал, почему он не может спокойно посидеть дома и заняться интересными

историями, а должен бегать, страдать от холода или жары, до хрипоты выкрикивать лозунги и толкаться

в толпе до тех пор, пока его фонарик или бумажный флажок не разорвется I! клочья. Эти уличные

собрания и демонстрации были еще противнее школьных. Во время школьных собраний Небесный дар

мог бездельничать или рассматривать в библиотеке книжки с картинками,— словом, духовно обогащать

себя, а с улицы он не приносил ничего, кроме боли в ногах и грязи.

В этом хаосе мамины правила, против которых он всегда восставал, неожиданно стали милыми. Он с

детства не любил умываться, однако сейчас, после длительных испытаний, понял, что не хочет быть и

грязной обезьяной. Ему не нравилось, что мама запрещает ему громко разговаривать и смеяться, но

теперь еще более противными казались истошные вопли на улицах. Дома его мучали ограничения, а в

уличной сутолоке ему хотелось порядка. И от этого Небесный дар испытывал лишь непроходимую

тоску. Развеять ее можно было только равнодушием.

Он больше не хотел доискиваться ни до каких причин, пусть идет как идет: фонарики так фонарики,

флажки так флажки, по имеет значения.

К однокашникам он относился точно так же. «Если хотят играть со мной, пусть играют; но хотят —

обойдусь». Когда его обижали, он искал случая отомстить, а если отомстить было трудно, придумывал

множество поводов этого не делать. Его особенно любили обзывать косолапым и плоскоголовым. В

ответ он тоже высмеивал чужие изъяны — так появлялись лопоухие или кривоносые. А если изъяна не

было, приходилось кричать: «Сам ты косолапый!» или «Сам ты плоскоголовый!».

Постепенно он убедился в том, что сегодня тебе могут подарить цветную бумагу, а завтра отобрать

либо дать какую-нибудь картинку и тут же объявить, будто ты ее украл. Он увидел границу между

своим и чужим и решил, что по стоит брать чужое и свое не стоит отдавать. Но если есть возможность

без большого риска испортить чужую вещь, например бросить на землю шапку или книжку, можно

сделать это. В их школе все считали пакости доблестью и занимались ими так часто, как позволяли

доходы отца. «Не волнуйся, возмещу!» — это был самый любимый возглас. Старшие школьники вели

себя еще хлеще: на руках у них красовались часы, на ногах — кожаные туфли; в нагрудном кармане —

авторучки. Они глубоко презирали учителей, а те не смели их тронуть. У Небесного дара по было таких

дорогих вещей, мама не одобряла детской роскоши, по он мечтал о них и разлюбил всякие камушки,

которые прежде собирал. Это очень огорчало Тигренка, потому что Небесный дар часто жаловался ему:

— Другие у нас так богато живут, что даже наручные часы имеют!