Unknown

Джон осторожно потрогал макушку, которая ныла от удара о балку, но раны там не было. Его пальцы бессознательно спустились вниз, ощупывая то место, где жена Джейми Фрейзера накрыла отверстие после трепанации его черепа расплющенным серебряным шестипенсовиком. Она довольно ловко всё зашила, и волосы снова выросли, но под кожей легко нащупывался этот маленький жесткий кругляшок. Лорд Джон редко замечал его и почти не задумывался об этом, за исключением холодов, когда металл ощутимо замерзал, что иногда становилось причиной головной боли и течи из носа.

Было холодно – очень холодно, когда он приехал в «Труа Флеш». Мысль вспорхнула в его голове, словно мотылек.

Из-за гостиницы доносились звуки. Стук копыт по утрамбованной грязи, приглушенный шум голосов. Грей замер.

Луна проделала половину своего пути вниз. Было поздно, но еще далеко до рассвета. Какие дела могли быть в такое время? Разве что темные делишки: такие, которым он не хотел бы быть свидетелем, не говоря уже о том, чтобы за этим занятием застукали его самого.

Однако люди приближались. Джон не мог пошевелиться, не будучи замеченным и, вместо этого, утихомирил даже свое дыхание до легкого движения воздуха.

Трое мужчин, бесшумные, решительные, – на лошадях, один ведет груженого мула. Они прошли не более чем в двух шагах от Грея, но он не двигался, и лошади, если они его и почуяли, не сочли его угрозой. Они повернули на дорогу, ведущую в Филадельфию. «К чему такая секретность?» – удивился Джон, но не стал тратить время на эти размышления. Он сразу же заметил это, когда вернулся в Северную Каролину годом ранее: болезненное возбуждение, беспокойство в самом воздухе. Наиболее ярко выраженные именно здесь – он осознал это сразу, как они причалили.

Люди были осторожны, как никогда. «Они не знали, кому доверять, – подумал он. – И потому не верили никому».

Мысль о доверии вызвала немедленное и яркое воспоминание о Перси Уэйнрайте. Есть ли кто-то в мире, кому я верю меньше…

И вот так запросто всё сошлось. Образ темноглазого и улыбающегося Перси, – большой палец скользит по поверхности винного бокала, будто ласкает член Грея, – говорящего как бы между прочим: «Я женился на одной из сестер барона Амандина...»

– Одна из сестер, – прошептал Грей, и сон выкристаллизовался в его мозгу. Ощущение холода от камней «Труа Флеш», такое сильное, что он задрожал, хотя ночь вовсе не была холодной. Излучающие тепло эти два похотливых, распутных тела, сжимающие его по бокам. А в стороне, на стене, незамеченный среди небрежного изобилия – маленький рисунок, изображающий трех детей: двух девочек и мальчика, позирующих с собакой, - и внешняя стена «Труа Флеш», узнаваемая за ними.

Вторая сестра. Третья стрела, которую Хэл, с его безошибочным чутьем на странности, никогда не видел, но сразу же заметил.

Бичемы были благородной, старинной фамилией – и, как это бывает в подобных семьях, частенько мимоходом ссылались сами на себя. Во время своего визита он слышал о делах кузенов, дядюшек, дальних родственников... но никогда – о второй сестре.

Конечно, она могла умереть в детском возрасте – такие вещи происходят. Но, в таком случае, почему Перси сказал?..

Голова начинала болеть. Вздохнув, Джон встал и вошел внутрь. Он понятия не имел, где и когда, но ему придется снова поговорить с Перси. И был потрясен, обнаружив, что эта перспектива его не тревожит.

ГЛАВА 46

ЛЕЙ-ЛИНИИ*

(*Гипотетические линии, по которым якобы расположены многие места, представляющие географический и исторический интерес. – прим. перев.)

БРИАННА ОСТАНОВИЛАСЬ У КАМЕРЫ наблюдения за рыбой. Сезон размножения еще не наступил – ей говорили, что во время него огромное море лососей взбирается по желобу рыбохода, позволяющего им подниматься на плотину в Питлохри. Но периодически показывалась серебристая вспышка, настойчиво идущая против течения за миг до того, как вспрыгнуть в трубу, ведущую на следующую ступень рыбохода – и от неожиданности замирало сердце. Сама камера наблюдения с покрытым ряской окном находилась в маленьком белом корпусе, пристроенном сбоку к рыбоходу. И прежде чем войти в плотину, Бри остановилась там, чтобы собраться с мыслями, или, вернее, избавиться от некоторых из них.

Было бессмысленно беспокоиться о том, что уже случилось. И Бри знала, что с ее родителями все в порядке. «Или, по крайней мере, – поправила она себя, – им точно удалось выбраться из форта Тиконгерога». Ведь писем еще оставалось целая куча.