Unknown

и в Африке халява! – и мужики начали, было развивать эту тему, но

Румянцев и тут вмешался в разговор и Монзиков продолжил рас-

сказ.

- За неполных четыре дня пути я сожрал три коробки бананов,

ящик апельсинов, пять здоровых арбузов и несколько комплексных

обедов в придорожных столовых. Причем, мужики, все это я жрал

на халяву! – Монзиков не без гордости медленно, с достоинством

окинул взором глотавших слюну гаишников. Затем он не спеша, за-

курил, и только после того, как в полной тишине выкурил половину

папиросы, стал продолжать свой рассказ.

В тоже время раздался сильный звонок. Пора было выходить

на плац для построения в физкультурной форме. Гаишники, словно

дети, бросились к выходу из столовой с визгом и улюлюканьем.

55

Каждый пытался выбежать первым, чтобы пораньше оказаться в

раздевалке и одним из первых среди опоздавших явиться на физ-

культуру. В результате образовалась куча-мала. Минут пять, а мо-

жет и больше, гаишники, маленькие, толстенькие, обычно ленивые

и сонные, пытались протиснуться в открытую дверь. Летели пуго-

вицы и погоны, раздавались стоны и крики, кто-то кому-то угро-

жал. Когда же силы стали кончаться, и возня поутихла, первым из

двери выскочил Звягинцев в разорванном кителе, с расстегнутой

ширинкой, без фуражки, с мятой общей тетрадью в исцарапанной

руке. Монзиков выскочил то ли четвертым, то ли пятым. Вид у него

был еще ужаснее. Одно только лицо, или, точнее сказать – морда

лица – была настолько помята, что могло сложиться впечатление, что сначала Монзиков пробежал дважды без остановки марафон-

скую дистанцию, причем оба раза – в армейском противогазе. За-

тем он был часов шесть-семь в русской бане. Одновременно им бы-

ло выпито несколько литров водки, без какой бы то ни было закус-

ки….

Усы, пшеничные и редкие, торчали как редкая щетина на зуб-

ной щетке, использовавшейся для чего угодно, но только не по на-

значению. Волосы на голове стояли как у панка. Левая щека непре-

рывно дергалась, из носа торчала большая зеленая козявка. Рот был

широко открыт, а дыхание было как у паровоза.

Через 10 минут весь взвод, дружно опоздавший на физкульту-

ру – из-за Монзикова, - стоял на плацу в таком виде, как будто за-

нятие уже закончилось и все ждали команды "Разойдись!".

Юсупов, преподаватель физкультуры, пребывал в прекрасном

расположении духа. Он даже не сильно расстроился из-за группо-

вого опоздания и реальной угрозы срыва итогового занятия. Пред-

стояло на оценку сделать серию упражнений, после которых был

запланирован 1000-метровый кросс. На турнике, кроме Зарецкого, никто не смог ни разу подтянуться. Все висли на перекладине и

болтались как мешки с дерьмом. Зато Зарецкий повис и, слегка рас-

качавшись, лихо подтянулся полтора раза. Увидев бесперспектив-

ность затеянного, Юсупов решил перейти к кроссу, для чего взвод

был разбит на 4 группы, которые стартовали одна за другой с ин-

тервалом в 30 секунд. Дистанция проходила вокруг главного зда-

ния, клуба и столовой. Бежать надо было по аллее со стрелками.

Когда прошло 5 минут и никого не было видно, Юсупов начал бес-

покоиться. Спустя еще 10 минут преподавателя охватила паника.

56

Через 20 минут Юсупов был в кабинете начальника цикла Уциева и

плаксиво докладывал об исчезновении целого учебного взвода. Че-

рез час весь центр искал пропавших.

Монзиков, оказавшийся в первой группе, уже на 2-ой сотне

перешел с семенящего шага на спокойный, а, спустя еще 15-20 мет-

ров, - на медленную ходьбу. Сработало стадное чувство. Все, кто

его рано или поздно догонял, замедляли шаг и дружно начинали

ковылять рядом с Монзиковым. Когда было пройдено почти 250

метров Монзиков истошно прошептал: "Все, мужики! Больше не

могу! Бегите без меня. Я пошел в подвал!"

В подвале находился большой спортзал с теннисными и биль-

ярдными столами. Взвод, прореагировал на признание Монзикова

по-своему. Все дружно, как один, поплелись за Монзиковым. Через

пару минут не было свободного места ни на одном из столов. Везде

валялись тяжело сопевшие, потные бегуны.

- Васильич! Слышь, чё хочу сказать-то, а? – почти шепотом

спросил Курченко, - я, в натуре, так и не понял, а ты до Усть-Кута-

то доехал с корейцами, а?

- До Усть-Кута меня довезли. Я даже особливо и не заметил,

т.к. все время либо жрал бананы, либо, ХА-ХА, икру метал. – Мон-

зиков и остальные начали смеяться.

Каждое неверное движение болью отдавалось во всех частях

тела. Все старались не шевелиться, но этого не удавалось никому.

И когда боль неистово пронзала какой-нибудь участок тела, то смех

моментально превращался в стон.

- От Усть-Кута до Омска я ехал в почтовом вагоне, лежа на

здоровенных тюках. Какие-то кооператоры везли колбасу, сыр и

соленые огурцы. Банановая история повторилась. Что интересно, в

почтовый вагон я попал совершенно случайно. Я уже договорился с

бригадиром поезда насчет купе и готов был плюхнуться на полку,