Unknown

чему не сообщил мне о шантаже?», Арек напомнил о разговоре

на Кенноре.

— Ты же мне сказал: вляпаешься в неприятности — выкручивайся сам.

— В кого ты уродился таким тупицей? — взревел Вальтер. —

Тебе скоро сорок, пора уже научиться понимать разницу меж-

ду неприятностями и широкомасштабным скандалом, затра-

гивающим интересы всей семьи!

После вопля в палату набежали врачи и медбратья. Дяде

прочли нотацию — «ни в коем случае нельзя волновать боль-

ного!» — но вон не вывели, после чего подозрения о взятках

переросли в твердую уверенность.

Как ни странно, Вальтер внял врачам и перестал орать.

Вытащил из кармана диктофон, положил на стол и велел:

— Рассказывай о шантаже. Всё, в подробностях. Кто что требовал, какие сроки выдвигали, кого ты успел прижать... того убогого, что пленку продал, я уже в надежном месте запер. Но

сейчас я хочу услышать твою версию. Начинай.

Арек отчитался, стараясь не упустить ни одной детали, и добавил:

— Мне не удалось выяснить, какие контейнеры ему жгли.

Никаких связей с крупными корпорациями... ни одного род-

ственника, связанного с технологическими производствами.

Что о контейнерах говорили, что о поставках алкоголя — все

равно ничего не докажешь.

— Контейнеры организуем, — улыбнулся Вальтер. — Такого

добра на Свалке навалом, хоть вагон вывози. Отдыхай. Не бес-

покойся. Я все улажу.

— Ты не знаешь... трибунал или суд?

— Трибунал. Под председательством Эрлиха. Это наилуч-

ший вариант. Я сказал — отдыхай, не беспокойся.

— Вальтер... ты обещал Александеру сообщить.

— Только приговор. Подробности, условия заключения. Я

не собираюсь к нему бегать с докладом о каждом твоем чихе!

— Просто скажи... чтоб я успел написать записку.

— Отдыхай, — с нажимом повторил дядя и удалился.

Два дня прошли в сонной тоске — Вальтер не расщедрился

на оплату других посетителей. Арек смотрел телевизор и

усердно прогонял прочь гнетущие мысли. Пожизненного зак-

лючения он боялся больше чем казни. Жизнь в клетке, под

неусыпным наблюдением, разбавляемая редкими визитами

дяди, представлялась ему кошмаром. И он искренне надеялся,

что Эрлих это поймет и первым проголосует за смертную казнь.

Не было никакой надежды, что Вальтер станет приносить

ему новости об Александере. А даже однажды — лет через пять,

или десять, соизволит что-то узнать и сообщить...

Просьбу: «Устрой свою жизнь» Арек произнес от чистого

сердца. Но знал — пережить известие: «Он женился на женщине

и счастлив» будет очень и очень трудно. Все равно задушит

обида — хоть через пять, хоть через десять лет. При этом он не

желал любовнику тягот одиночества и уж, тем более, ранней

смерти. Вот такой странный выверт сознания.

На третий день ему принесли простую военную форму, без

знаков отличия. Первый полицейский приказал Ареку одеться,

а второй, дождавшись выполнения, защелкнул на запястьях на-

ручники. Одно из стальных колец едва не содрало напульсник,

но возражать или требовать деликатного обращения бывший

второй наместник Тагана не собирался. Как не собирался спра-

шивать, куда его ведут.

Полицейские отконвоировали его в машину с зарешечен-

ными окнами, втолкнули на заднее сиденье и уселись по бокам.

Арек равнодушно смотрел на улицы Нератоса, на перегородку

из прозрачного пластика, отделявшую их от передних сидений,

и от нечего делать, продумывал план побега — выдавить глаз

правому охраннику, перебить гортань левому, водитель на-

верняка пустит в салон снотворный газ... удастся ли снять брас-

леты с трупа, надеть хотя бы один и выбить окно, прежде чем

лишенный кислорода организм вдохнет отраву?

Выполнять план он не собирался. Удрать из машины не так

уж трудно — было бы это выходом, Вальтер бы не колебался и

организовал побег. Вот прятаться от кеннорийского правосудия

всю оставшуюся жизнь... все равно же поймают. И здоровье уже

не то — кросс по пересеченной местности лучше исключить.

И спецавтомобиль, и две машины сопровождения проехали

сквозь внутренние Врата. Сначала Арек насторожился —

трасса среди пустоши, куда это они направляются? — но потом

всмотрелся в строение на горизонте и усмехнулся. Стены,

окутанные сиянием силовых полей, торчащая из-за ограды во-

донапорная башня, украшенная часами без стрелок — символом

пожизненного заключения. Его везли в тюрьму «Schuur»мес то содержания особо опасных преступников, ли шенных брас летов. В одном из административных корпусов тюрьмы,

стоявшем наособицу, иногда проводились закрытые трибуналы.

И приводились в исполнение смертные приговоры.

«Дальше положенного не завезли...».

Настороженность вновь сменилась равнодушием. Арек поко рно стерпел толчок в спину, заставивший его подняться по ступенькам, вошел в здание, но в сером коридоре, наш-

пигованном камерами наблюдения, все-таки замедлил шаг. Нога ныла — тело разбаловалось за время больничного безделья и протестовало против нагрузок.

Как и следовало ожидать, его привезли точно к началу заседания. Как и говорил Вальтер, председателем тройки был Эрлих — принц вошел в другую дверь одновременно с ним.

Посторонних в зал не допустили: защитник, представитель

военной прокуратуры, секретарь, ведущий протокол, и несколько