Unknown

Дядя Фёдор, кот и пёс переглянулись. Матроскин начал:

— Профессор Сёмин занимался призывом с той стороны. Начал он с меня… я раньше живым был, а потом умер, а потом он меня вытащил в тело кота. Потом, похоже, он как-то исхитрился мальчишку внутрь трактора загнать,— тут Матроскин кивнул в сторону Митры,— причём не удивлюсь, если Иван Трофимович особо не дожидался, когда мальчик самостоятельно отойдёт. В это же время профессор с Председателем связался. Чем они занимались и чем это всё кончилось, объяснять смысла нет, я думаю, вы сами всё видели. В это же время профессор Сёмин решил призвать в тело собаки какого-нибудь подходящего демона.

— И призвал меня, — хрипло вступил Шарик. — Не знаю, что профессор себе там хотел, но Матроскин нарушил периметр построения. И я профессора убил. Я-то думал, что я после этого назад вернусь, но профессор использовал, этот, конкурентный…

— Рекуррентный призыв, — подсказал кот.

— Вот именно. В общем, я не мог уйти. Вообще никак, ни по своей воле, ни по чужой. Ну и собачьи мозги всё-таки слабо для меня подходили. Так что для полного счастья с каждым разом я всё больше терял над собой контроль.

— А Председатель тем временем попытался достучаться до Богини-Матери самостоятельно. Расчёты-то от профессора Сёмина остались, но без самого профессора лично я бы не рисковал ими воспользоваться. Ну и в итоге пробил наш Председатель дыру в совершенно другом направлении — аккурат на ту сторону, — кот кивнул в сторону реки. — Почтальону нашему сразу из центра пришло указание: замкнуть деревню. Он и замкнул. И, в придачу отдельно закрыл центр деревни с почтой, Председателем и его алтарём. Хорошо закрыл, основательно, Председатель своими силами так и не выбрался.

— Только перед этим Печкин предложил коту и Шарику… в смысле Ирвену, выбраться наружу,— вступил дядя Фёдор,— Матроскин успел к этому времени раздобыть число, чтобы можно было вернуться обратно. И он вернулся со мной. Он очень надеялся, что вы придёте за мной и как-то всё исправите.

Мама только лицо ладонью закрыла.

— Вот как такой умный кот мог оказаться таким безответственным идиотом? — спросила она.

— Но вы же пришли! — искренне воскликнул дядя Фёдор.

— Знали бы вы, чего нам это стоило! — сердито ответила мама. — И ты, дядя Фёдор, догадался же пойти за котом!

— Вы меня всегда учили, что о животных надо заботиться.

— Это потому, что больных и истощённых животных нельзя в жертву приносить, — без задней мысли заметил папа. — Нам, кстати, отсюда ещё выбираться надо, а этот кот выглядит откормленным и здоровым.

— Не надо меня в жертву приносить, — ощерился Матроскин, — тут ещё кур полно.

— А куры-то тут при чём? — не поняла мама.

Тут ей всё про Тр-тр Митру рассказали.

— Значит, нам надо на почту идти, искать адресную книгу! — оживился папа.

— Ты с дядей Фёдором останешься трактор чинить, — распорядилась мама, — кота тоже прихватите, он у нас, похоже, большой знаток электротехники, а до почты я и сама прогуляюсь.

И она пошла. С ней на всякий случай Ирвен отправился, а за ними всеми корова Мурка увязалась.

По дороге корова ненавязчиво Ирвена от мамы оттёрла и сказала:

— Разрешите-ка вас, Римма… как вас по отчеству?

Мама особо не удивилась. С ней, когда ей надо было, разговаривало даже то, что по определению даром речи не обладало. А вот Шарик-Ирвен очень удивился.

— Мурка, ты что, разговариваешь?

— Не с тобой, мизогинный ты свинокобель! — прошипела Мурка.

Ирвен аж присел.

— Я вообще-то того, демон.

— Вот именно, порождение патриархальных верований, напрямую ассоциирующих знание и власть с мужским началом и тем самым легитимизирующее андроцентрический нарратив.

Демон прокашлялся.

— Я, конечно, по интонации понял, что ты в виду имеешь, но вот…

— Заткнись, короче говоря… — отрезала Мурка и повернулась к маме. — В общем, очень мне надо с вами поговорить. Иначе наша история тест Бекдел-Уоллес не пройдёт.

— Замечательно, — отстранённо ответила мама, — и что от меня требуется?

— Как минимум, выслушать. Женских персонажей в истории — меньше двадцати процентов, не представлены этнические меньшинства и трансгендеры, не раскрыта интимная линия между почтальоном Печкиным и профессором Сёминым, половина женских персонажей является жертвами насилия, и автор растушёвывает сам акт насилия якобы сюжетной необходимостью, тем самым оправдывая его.

— Самое глупое, что можно было придумать, — заметила мама, — это пробивать коровой четвёртую стену.

— Именно! — радостно подтвердила Мурка. — Насилие над животными! Я уже говорила, что я — веганка?

— Вопрос с гендерной предвзятостью будем считать закрытым, — сухо отрезала мама, пальцем проверяя заточку Кремлёвского Скальпеля, — а то женских персонажей тут может ещё меньше остаться.

Тем временем они к почте пришли. Сейф нашёлся там, где сказал Печкин. И код к замку подошёл. И даже адресная книга внутри оказалась в целости и сохранности.

А тут и папа с дядей Фёдором и котом подоспели:

— Мы Тр-тр Митру починили! — радостно заявили они.

На улице обречённо прокричала курица.

— Жаль только, Печкина починить не удастся, — печально добавил дядя Фёдор.