Унтер Лёшка

Дабы лучше окружить крепость и пресечь её сообщение с окружающим миром, вокруг неё были выставлены разъезды из казаков и калмыков. А с 19 июля началось уже сооружение первой параллели – траншеи, приспособленной к обороне во время осады крепости. На ней были размещены 25 осадных пушек, которые вели огонь непрерывно, выбивая в первую очередь турецкие орудия. Турки повели было ответный огонь, но контрбатарейную борьбу они проиграли начисто. 21 июля траншею углубили и устроили там ещё две батареи для новых осадных орудий и мортир большой мощности. Под давлением русских османы сожгли предместье и укрылись в основных бастионах, а русские войска тут же начали возведение второй параллели.

В крепости от непрерывной бомбардировки возникали многочисленные пожары, ощущался недостаток воды, велики были потери от русского огня, но османы, тем не менее, упорно сопротивлялись и 23 июля предприняли вылазку большими силами. Отбить её помогли егеря Фелькерзама и Каминского. Далее инженерные осадные работы продолжились: возводились новые батареи и редуты, рылись многочисленные окопы.

Турки же продолжали отчаянно сопротивляться. Они надеялись, что великий визирь и крымский хан со своим 150-тысячным войском разобьёт первую армию Румянцева и потом выручит Бендеры. Однако эти надежды были развеяны, когда 25 июля во вторую армию Панина пришла весть о разгроме турецких войск при Кагуле. На виду у неприятеля русские торжественно отметили эту победу, а вечером они обстреляли крепость из всех орудий.

30 июля осаждающими была заложена третья параллель. Ночью османы сделали сильную вылазку и напали на работающих в ней сапёров. Сильный картечный и ружейный огонь их не остановил, тогда гренадерские батальоны под барабанный бой ударили в штыки и отбросили врага в крепость.

Батальон Кутузова после двухдневного отдыха был поставлен на охрану сапёров, проводивших подземные минные работы, целью которых было взорвать вражеские укрепления. Турки при этом вели свои контрминные работы, но пока что неудачно. Пошли дожди, замедлившие все работы. Они заставляли постоянно поправлять уже сделанное и всё укреплять. Боевая активность под Бендерами значительно снизилась.

Лёшка стоял среди наваленных ивовых плетней на валу, накрывшись с головой епанчой, и прижимал к себе свой дорогой штуцер. Дождь шёл уже третий день, и раскисшая глина облепила сапоги, сделав ноги пудовыми. Нести свою сторожевую вахту у внешней параллели нужно было ещё часа три, затем их должен был сменить первый плутонг Сорокина, а ему со своими людьми предстояло поискать сухое место для отдыха и приготовления пищи.

Вот уже две недели егеря стояли на охране инженерных работ, защищая своих сапёров от нападений осаждённых. Больших баталий за всё это время не было, так, отбили пару небольших вылазок и сами в ответ наскок сделали, показывая врагу, что не дремлют и держат свой порох в ружьях сухим. Воевать в такой грязи было тяжело и тоскливо. Да и вообще вся эта осада затягивалась, и было ясно, что если они не успеют взять крепость до затяжных осенних дождей, то армии здесь придётся всё бросить и потом уйти на зимние квартиры, как говорится, «несолоно хлебавши». Столько трудов и жертв в этом случае будут напрасны, ну а турки в таком случае непременно запишут себе победу в обороне Бендер…

Вечерело. Из траншеи выбрался десяток облепленных с головы до ног грязью сапёров, а на смену им в глубокие минные ходы спускалась уже очередная рабочая вахта.

– Э-эх, скорее бы сушь настала, если непогода не прекратится, то все труды здесь наши напрасными будут, – с тоской в голосе высказал свою кручину Лёшке чумазый сапёрный капрал. Он вылезал из минного хода самым последним и теперь обмывал своё грязное лицо из лужи.

– Обваливается там всё у вас? – глядя с сочувствием на бедолагу сапёра, спросил Лёшка.

– Да, плывёт всё, удержу просто нет! – ответил с горечью сапёр. – Мы-то ходы укрепляем, подпираем их там брёвнами да распорками, а они всё сыплются, у меня вон двух ребят завалило намедни, один так и задохнулся насмерть. Если и завтра так дождь лить не перестанет, то считай, что всё заново начинать придётся, ладно хоть пороха в ходы ещё не натащили, а то бы весь там за эти дни засырел.

В это время в стороне османского вала вдруг мелькнули тени, громко заорал Потап, и затем грохнуло несколько фузейных выстрелов.

– Никак вылазка! – всполошился сапёр и схватился за здоровый кол.

– Тревога! – что есть мочи заорал Лёшка и крикнул Игнату: – Быстро в наше расположение беги, поднимай ребят, кричи: османы большими силами с валов наступают! – а сам сбросил епанчу прямо в грязь и прицелился в голосящего визгливым голосом турка, призывающего своих воинов быстрее карабкаться к русским на вал.