Уоррен Баффет. Биография

Уоррен Баффет — скромный человек, который страдал от конфронтации и нуждался в людях, склонных уберечь его от «острых углов». Его страхи всегда носили личный характер и не были связаны с финансовой деятельностью. Он никогда не был скромным, когда дело касалось денег. Страстное желание разбогатеть давало Уоррену достаточно смелости для того, чтобы проезжать на велосипеде мимо дома, где жила злобная собака, и развозить в Спрингз-Вэлли все газеты до последней. Эта страсть направила его в Колумбийский университет на поиски Бена Грэхема после того, как он был отвергнут Гарвардом. Она заставляла его предлагать свои услуги в роли финансового консультанта людям, которые раз за разом отказывались с ним разговаривать. Она дала ему силы вернуться к Дейлу Карнеги после того, как он растерялся на первой встрече. Она заставила его принять ряд непростых решений во время кризиса в Salomon и даже изъять часть вклада из своего Банка репутации. Она дала ему силы достойно пережить безудержную критику в годы роста интернет-пузыря, когда у него не было возможности достойно ответить. Он провел всю жизнь в попытках отказаться от риска или, если это было невозможно, максимально его снизить, но в конце концов оказался куда более смелым человеком, чем мог предположить.

Уоррен Баффет никогда не называл себя храбрецом. Скорее, он отдавал должное своей энергии, умению концентрироваться и рациональному темпераменту. Прежде всего он считал себя учителем. Всю свою взрослую жизнь он стремился соответствовать идеалам, которые внушил ему его отец. Уоррен считает, что Говард прежде всего научил ему тому, что вопрос «каким образом» значит в жизни гораздо больше, чем «сколько стоит». Ему было непросто сохранять свои принципы в безжалостном мире. Баффету помогло то, что он был честным по своей природе, и то, что он постоянно испытывал потребность делиться своими взглядами с другими. «Он сознательно ограничил количество своих денег, — говорит Мангер. — Уоррен мог бы заработать куда больше, если бы не тащил за собой всех акционеров и не сохранял партнерство так долго, как это только было возможно». Эти дополнительные деньги, с учетом фактора сложного процента, могли бы лично ему принести еще многие десятки миллиардов⁴

. Он мог бы продавать и покупать компании, составлявшие Berkshire Hathaway, на основании холодного расчета об их финансовой отдаче, не думая о людях, стоявших за каждой из них. Он мог бы стать королем поглощений. Он мог бы использовать свое имя для продвижения огромного количества направлений деятельности. «В конечном счете, — говорит Мангер, — он просто этого не хотел. Он любил конкуренцию, но никогда не занимался конкуренцией вне границ своей этики. Он хотел прожить жизнь определенным образом, и это позволило ему заработать уважение в обществе и создать прочную основу для своей деятельности. И я готов поклясться, что за счет этого жизнь Уоррена сложилась самым благоприятным для него образом»²⁰.

Желание делиться своими знаниями вкупе с внутренней щедростью заставляло его месяцами писать свои ежегодные письма акционерам. Его желание устроить шоу заставило его как-то раз повесить сборный дом под крышей здания, в котором проводилось собрание акционеров. Его избыток чувств — веселиться, валяясь на матрасе в мебельном магазине. А его внутренняя самооценка — всю жизнь придерживаться концепции «запаса прочности». А знание о гандикапе — вычислять, что может приносить будущее. Наконец, страсть Баффета к проповедованию заставила его выступать с предупреждениями всему миру о возможных опасностях. Искренняя любовь к деньгам превратила его в «самообучающуюся машину» (по выражению Мангера). ⁵⁶⁰

**

**

* ⁵⁶⁰

⁵⁶⁰

Когда Уоррену исполнилось семьдесят семь лет, он пришел к удивительному заключению, что прожитая им жизнь составляет треть времени всего существования США. Возраст начал оказывать свое влияние. Он больше не мог читать целыми днями напролет — начал слабеть один глаз. Поэтому Баффет перешел к более эффективному чтению. В какой-то момент он сдался и начал носить слуховой аппарат. Его голос стал более скрипучим. Он начал быстрее уставать. Однако деловые суждения, как и прежде, оставались быстрыми и точными.

Он мечтал о том, чтобы прямо сейчас у его порога оказались газеты будущего десятилетия. Его будущее было небесконечным, но если бы ему повезло, он мог прожить еще много лет. Деревья не растут до небес, но Уоррен верил, что его дерево еще не достигло роковой отметки. У него всегда было о чем подумать — о новой инвестиции, новой идее или новом знакомстве. Ему еще предстояло научиться гораздо большему количеству вещей, чем он уже знал.