Упивающийся

— Для начала, как ты вообще остался жив? Точнее не так. Как ты пришёл к своей нынешней форме существования, если тебе для возрождения изначально нужен был я?

— Так вот что тебя гложет, понимаю. На самом деле большого секрета в моём возвращении нет. Изначально, когда я переместил большую часть своей сущности в Систему, ты действительно был моим основным билетом к возвращению. Основным, но не единственным. С моей стороны было бы неразумно полагаться лишь на один вариант, и, как показали события, не зря. Когда ты отверг меня, то пришлось прибегнуть к запасному плану спасения.

— И что он из себя представляет?

— К сожалению не слишком гуманный способ, ведь он подразумевает возрождение через живого человека, имеющего непосредственную связь с тобой.

— Под связью как я понимаю подразумеваются родственные узы.

— Верно. Пришлось прибегнуть к отчаянным мерам и возродиться в теле своего родственника, поглотив его личность и полностью перекроив тело и ауру. Процесс этот был… не очень приятным и гуманным, как для меня, так и для сосуда.

— Родственник? Но… в чьём теле ты возродился? — настороженно спросил Вали.

— Думаю мой ответ придётся тебе по вкусу, праправнук. Ризевим Ливан Люцифер, вот как зовут того, кому выпала участь стать моим сосудом.

— РИЗЕВИМ?! — от услышанного Вали пришёл в ярость.

— Если не ошибаюсь, то это имя твоего деда? — спросил Арата у поддавшегося эмоциям товарища.

— Да, это именно тот ублюдок. И теперь я узнаю, что он прямо передо мной. Точнее то, что от него осталось. Почему ты переродился именно через него?

— А это зависело не от моей воли, а от удачи и случая. Я точно также имел все шансы возродиться через тебя, Михаила или Азазеля, но в итоге жребий выбрал моего незадачливого внука. В целом это сыграло мне на пользу, ведь я мог оставаться в тени, при этом из-за качества тела высвободил неплохой запас своих прошлых сил, но в итоге мне это не особо помогло.

— А после того как ты переродился через Ризевима и перекроил его тело под себя, то нашёл Старых Владык и прибился к ним под личиной артефактора, начав медленно брать их под свой контроль.

— Да. К моему удивлению ими оказалось довольно легко управлять, во всяком случае я изначально думал, что это будет сложнее. Но на деле Вельзевул и Асмодей оказались внушаемыми личностями.

— А Катэрея? Почему ты и её не поработил? — заинтересовался Вали.

— Ха, а тут сыграла свою роль одна моя слабость. Предком этой девицы, как и по совместительству первым Левиафаном был Злой Дракон, а влиять на драконов мне всегда было крайне тяжело. Так что с ней такой трюк было бы сложнее провернуть из-за родословной, поэтому я и не стал пытаться. Всё равно большая часть Владык была в моих руках, а она не смогла бы с этим ничего поделать.

— И откуда столько неприязни в глазах при упоминании драконов?

— Драконы… — лицо Библейского стало куда более хмурым, хотя полуулыбка так никуда и не делась. — Видишь ли, я правда ненавижу драконов. Ничего не могу с собой поделать, это неотъемлемая часть меня, а потому смотреть на драконьи крылья у моего потомка, — эти слова говорили о Вали. — Для меня невероятно мерзко.

— Всепрощающий и миролюбивый Бог, тоже мне. — с сарказмом высказался носитель Альбиона.

— Смешно, но сам себя я таким никогда не называл. Да и тяжело не испытывать злости к тем, кто повинен в смерти твоего мира. — с грустью проговорил Библейский.

— Смерти мира?

— Оглянитесь вокруг. Как по вашему, что это за мир?

— Твой дом. Точнее, твой изначальный мир. — сказал Арата.

— Именно. Когда-то… когда-то он был заселённым подобными мне, полным жизни. Эдем, так называется этот мир, он был поистине прекрасным местом, и я был в нём кем-то вроде принца, что жил не зная горечи, любимый своим народом и любящий его в ответ. Всё было так, пока эти твари не пришли а наш мир.

— Твари?

— Драконы, что летали от мира к миру, выжигая в них жизнь, превращая их в пепелище. Звери, прилетевшие с далёких краёв космоса, привлеченные силой Эдема. В один момент гигантская стая этих монстров напала на нас, словно саранча, и уничтожила всё, в том числе и весь мой народ. По злой иронии судьбы в живых остался только я, и хоть в последствии мне и удалось отомстить этим тварям, не оставив от них ничего, но итог их действий уже был необратим. Мой мир стал одной сплошной могилой и жалким напоминанием о прошлом себе, а я стал принцем без народа. В одночасье лишился всего.

— Веский повод для ненависти.