Употребитель

Несколько дней Адер пролежал без сознания на соломенной лежанке, а когда очнулся, увидел, что вся его кожа покрыта громадными кровоподтеками — черными и лиловыми. Краешки синяков едва-едва начали желтеть и зеленеть. Кожа была горячая, к ней было больно прикасаться. Но все же Маргарите каким-то образом удалось вымыть Адера и надеть на него чистую полотняную ночную рубаху.

Адер то приходил в себя, то погружался в забытье. Бессвязные мысли метались в его голове. В самые кошмарные из сумеречных минут полусознания ему казалось, что к нему кто-то прикасается, что кто-то проводит пальцами по его щекам и губам. В другие моменты ему чудилось, что его переворачивают на живот и задирают рубаху. Последнее было более или менее объяснимо: Маргарита его обмывала, потому что он не мог подняться и сходить на горшок. У Адера не было сил ни шевелиться, ни сопротивляться.

Первым из чувств к нему вернулось обоняние, но запахи Адер ощущал, как ни странно, ртом — как привкус на языке. У крови был привкус железа, у говяжьего жира — привкус кислоты. Однажды его глаза открылись. Через несколько мгновений он увидел все, что его окружало, более или менее четко и убедился в том, что не ослеп. Однако при этом он гораздо острее ощутил боль. Ныла грудь, урчало в животе, каждый вдох отдавался болью в переломанных ребрах. С болью вернулся голос. Он попытался сбросить одеяло и встать.

К нему бросилась Маргарита. Она пощупала лоб Адера, по очереди согнула его руки и ноги, чтобы проверить, не сломаны ли кости и сможет ли он передвигаться самостоятельно. Какой прок от работника, который лишился руки или ноги?

Она накормила Адера горячей похлебкой, а потом до вечера занималась своими делами, не обращая на него никакого внимания. Адеру оставалось одно: смотреть в потолок и отмечать течение времени по тому, как квадратик солнечного света перемещается по стене. Он лежал и считал часы до темноты, когда проснется старик. Его пробуждения Адер ждал со страхом. «Уж лучше мне было умереть в ту ночь, — думал он, — чем очнуться, будучи совершенно беспомощным. Долго ли я буду выздоравливать? На что я буду годен, когда кости срастутся? Может, стану горбуном или хромым калекой?» Но на лице вроде бы не осталось ни шишек, ни шрамов. Голову Адера старик пощадил. Если бы он ударил кочергой по голове, то раскроил бы ему череп.

Квадрат солнечного света угас, и, стало быть, день закончился. Адер знал, что вот-вот придет старик. Он решил притвориться спящим. Маргарита тоже почувствовала, что лекарь скоро поднимется из своего подземелья, и стала спешно готовиться ко сну. Старик поднялся по лестнице и не дал Маргарите лечь. Он схватил ее за руку, указал на ложе Адера и вопросительно посмотрел на служанку. Но Маргарита видела, как Адер закрыл глаза и притворился спящим, поэтому она только покачала головой, улеглась на солому и укрылась одеялом.

Старик подошел к лежанке Адера и низко наклонился. Юноша старался дышать как можно ровнее и тише и не дрожать. Он ждал — что будет делать лекарь. Долго ждать не пришлось. Холодная костлявая рука прикоснулась к щеке Адера, затем — к кадыку, потом скользнула по груди и легла на плоский живот. Старик едва прикасался к покрытой синяками коже, но Адер всеми силами сдерживался, чтобы не корчиться от боли.

Рука лекаря поползла ниже. Адер едва не вскрикнул. Старик принялся гладить его мужское достоинство. Но это продолжалось недолго. Лекарь убрал руку, отвернулся, выпрямился и быстро ушел за дверь, в ночную тьму.

От ужаса Адер едва не вскочил на ноги, несмотря на свое плачевное состояние. Ему хотелось бежать, но он не мог. Ни руки, ни ноги его не слушались. Старик был значительно сильнее, нежели казался; Адер и в полном здравии не смог бы устоять против него, а уж сейчас — тем более. Он даже ползти по комнате не мог, чтобы найти оружие для обороны. В полном отчаянии Адер осознал, что ничем не может себе помочь, что ему придется терпеть все, что только лекарь пожелает с ним сделать.

Он коротал дни, вспоминая обо всей работе, которую делал для лекаря, обо всех эликсирах и мазях, которые готовил под руководством старика. Не было ли хоть чего-нибудь, хоть какого-то снадобья, которым он смог бы защитить себя? Такие мысли были безнадежны, хотя и освежали воспоминания Адера о составных частях этих могучих зелий, о пропорциях, запахах, густоте. Но он до сих пор не знал, для чего они предназначены — кроме одного варева, даровавшего человеку невидимость.

Адеру удалось обманывать старика еще два дня, а потом тот догадался, что сознание к его подмастерью вернулось. Лекарь стал проверять его руки, ноги и суставы так, как это делала Маргарита, и приготовил эликсир, Который вливал в глотку Адера. Именно эликсир выдавал истинное состояние Адера. Питье было горькое и жгучее. Юноша морщился и содрогался всем телом.