Управление

Например, серьезным вопросом, который на несколько недель заполонил заголовки новостей, было требование Германии, чтобы все немецкие ученые вернулись из-за границы, включая евреев, и в особенности все те, кто бежал в Америку. Соединенные Штаты заявили, что не могут удовлетворить это требование; это свободная страна, и любой, кто однажды нашел здесь убежище, может уехать или остаться, как ему заблагорассудится, независимо от того, что по этому поводу ему скажет правительство.

Это был спор, в котором обе стороны непоколебимо настаивали на своих позициях, так что даже проведение большой международной мирной конференции оказалось под угрозой срыва.

Потом появились сведения, что физик Энрико Ферми убит неизвестными, которые, помимо всего прочего, исписали стены его дома германофобскими и антисемитскими лозунгами.

Американская пресса была убеждена, что за этим стоят немецкие агенты, которые хотели таким образом добиться того, что недостижимо другими путями, – обвинение, которое немецкая сторона решительно отрицала. Но немецким ученым были адресованы повторные призывы вернуться, а евреям обещаны особые права, при условии, конечно, что они не совершили никаких преступлений против Германии во время изгнания.

К всеобщему удивлению, Альберт Эйнштейн объявил о возвращении, чтобы не подвергать мир опасности. Другие последовали его примеру, и, казалось, проблема была решена.

– Конечно, среди тех, кто нашел убежище в США, было и несколько наших агентов, – рассказывал позднее Лудольф. – И самое главное на данный момент – не допустить, чтобы другие государства также создавали атомные бомбы. В противном случае это, несомненно, приведет к гонке вооружений с непредсказуемыми последствиями.

Теперь, когда жизнь снова нормализовалась и все начало восстанавливаться, Хелену отвели к гинекологу, которого выбрал Лудольф. Пожилой мужчина, которого нельзя было назвать непривлекательным, осмотрел ее чрезвычайно тщательно и компетентно, пришел к выводу, что с ней все в порядке, и сказал Лудольфу, что теперь его очередь пройти осмотр.

– Если дело не в женщине, – объяснил он ему, – можно предположить, что дело в мужчине.

И добавил, что готов порекомендовать хорошего уролога.

Лудольфу это не понравилось, и впоследствии Хелена заметила, что он придумывает все новые и новые отговорки, чтобы отсрочить встречу с урологом.

Хелена при этом не чувствовала никакого триумфа, и, если бы Лудольф, как назло, не стал прилагать по ночам больших усилий, ей было бы все равно. Почему-то она была уверена, что и с Лудольфом все в порядке. Именно ее тело, вернее, ее неприязнь к его телу делали невозможным появление ребенка.

В какой-то день за ужином Лудольф, вернувшись из очередной поездки, с нескрываемым триумфом положил перед ней ее старый телефон.

– Он добрался до Южного Тироля, – весело объявил он. – Его нашли в Мерано, в ящике для инструментов в грузовике.

Хелена с трудом могла поверить. Ее старый добрый «Фотель»! Он вернулся к ней! Она аккуратно взяла его в руку. От него еще немного пахло маслом, на задней стороне несколько глубоких царапин, но экран был целым.

Она включила его, и экран загорелся, как будто ничего и не было.

«Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра – весь мир: пророческие слова!» – гласило первое уведомление какой-то Эммы Линдауэр в ее ленте новостей.

Кто такая Эмма Линдауэр? Хелена уже не помнила. Она снова выключила устройство, не желая читать, что пишут люди.

А однажды она получила толстое письмо от своей матери. Такое толстое, потому что в нем содержался второй, еще запечатанный конверт, адресованный Хелене Боденкамп, Веймар, от некоего Хосе Родригеса Да Косты, чье имя совсем ничего не говорило Хелене.

Мать писала следующее: