Управление хаосом

В самом деле – зачем? Почему человечество с упорством, достойным лучшего применения, ждет своей гибели? Уж сколько их было предсказано, этих концов света – первые упоминания о близящейся мировой катастрофе относятся ко временам Древнего Египта. А как ожидали конца света после смерти последнего Апостола!.. А в год столетия со дня распятия Иисуса!.. Не говоря о крайне сомнительном, с точки зрения порядкового номера, 666-м – уж в год, совпадающий с числом Зверя, точно мир рухнет!..

Не рухнул. Как не рухнул и в прочие «точно предсказанные», научно выверенные или полученные в «пророческих» видениях даты.

И если весь многотысячелетний опыт нас не отучил верить в мифы о конце света, значит, эта вера нам для чего-то нужна. Для чего же?

Об этом мы беседуем с президентом Международной Академии Генной Психологии, членом Международной Ассоциации Прикладной Психологии (IAAP), Ассоциации Психологических Наук (APS), Ассоциации Американских Психологов (APA), одним из ведущих генных психологов и психоаналитиков России Дмитрием Калинским.

– Прежде всего, давайте договоримся, что конец света – не явление в полном смысле слова, не событие – возможное или невозможное, неважно. Это – бренд, товар. Причем, супер-раскрученный бренд и крайне ходовой товар: как с точки зрения продавца, так и с точки зрения потребителя.

В самом деле, разве люди при словах «конец света» представляют себе грохот разваливающихся домов, омерзительный запах гари, разрывающий легкие, своих искалеченных, окровавленных, хрипящих в предсмертной судороге детей, самих себя, придавленных обломком стены, беспомощно извивающихся, с размазанными по асфальту кишками?.. Да ни в коем случае! Перед глазами возникают совсем иные картины – величественные, по-своему красивые. Гибнущее солнце, разверзающаяся бездна, схлопывающийся мир…

– А почему, собственно, мы представляем себе не реалистическую картину смерти со всеми ее неаппетитными подробностями, а вселенский спектакль?

– Так уж человек устроен: защитные механизмы психики включаются. А главное (вернемся к началу разговора), потому что конец света – это бренд.

Вот смотрите: нормальный человек опасается «встречи в темном переулке». Я говорю не о паническом страхе, не о фобии, а о том, что никто и никогда не идеализировал и не романтизировал встречу с насильником или грабителем. Тут уж каждый – реалист. И вполне отчетливо осознает, как чудовищно такая встреча может закончиться. Почему? Прежде всего, потому, что есть люди, попадавшие в подобные переделки: от них мы знаем, как это тяжело и ужасно. Во-вторых, стать жертвой мерзавца – не уникальный опыт, а несчастье, причем, увы, вполне рядовое. Ты пополнишь собой длиннейший список пострадавших – только и всего. Так что из нападения грабителя никто бренд не делает.

С концом света ситуация в принципе иная. Ведь он еще никогда не случался – кто знает, как это будет? Словом, конец света – некое невероятное шоу, и нам, нам может выпасть на долю стать его свидетелями! Разве не хочется увидеть то, что не дано было узреть доселе никому?

Именно на этом построены образы гибели мира во множестве современных фильмов – да хоть все в том же «2012». Так и рождается бренд.