Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа

В середине XIX века, оперативно отреагировав на новейшие достижения естествознания и философии, в частности на работы немецкого философа Людвига Фейербаха, социальный либерализм произвел на свет новые направления собственного развития, которые сделали решительный шаг от деизма Просвещения к атеизму и далее, без задержки к материализму.

«Тогда появилось сочинение Фейербаха “Сущность христианства” <…>, снова и без обиняков провозгласив торжество материализма. Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть та основа, на которой выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это – лишь фантастические отражения нашей собственной сущности. <…> Надо было пережить освободительное действие этой книги, чтобы составить себе представление об этом. Воодушевление было всеобщим: все мы стали сразу фейербахианцами. С каким энтузиазмом приветствовал Маркс новое воззрение и как сильно повлияло оно на него, несмотря на все критические оговорки, можно представить себе, прочитав “Святое семейство”».

Фридрих Энгельс «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»

В работе Фейербаха, приведшей в крайний восторг основателей коммунистической идеологии, Маркс и Энгельс признавали только материалистическую составляющую. От Фейербаха-идеалиста, предлагавшего существующую религию заменить новой, «разумной» религией любви к ближнему, они просто отмахнулись.

Примечание

. Практически та же история, еще при жизни, случилась и с самим Марксом. Ознакомившись с высказываниями своих французских последователей, он писал Энгельсу: «Если они так толкуют мои произведения, то я не марксист! Избавь меня Бог от таких марксистов!».

Особое место в бурном развитии многочисленных новообразованных течений либерализма заняла дарвинская теория о происхождении видов.

Сама идея эволюции, трансформации одних видов живой природы в другие была не новой. Она разрабатывалась еще философами Античности, начиная с Демокрита. Эпоха Просвещения с ее свежеиспеченным строго научным подходом к получению новых знаний и проверки старых, создала благоприятную почву для появления ряда новых эволюционных гипотез и теорий, пытавшихся научным методом объяснить многообразие форм животного и растительного мира. К одной из таких теорий принадлежала теория трансформации Ламарка. Она исходила из предположений об общем стремлении живой природы к прогрессу и о наследовании последующими поколениями приобретенных, благоприятных для развития вида изменений. Однако каких-либо фактических доказательств своей теории Ламарку привести не удалось. Существенное отличие эволюционной теории Дарвина от теории Ламарка состояло в том, что по Дарвину процесс изменения вида происходил случайным образом, на основе случайных мутаций организма. В дальнейшем это изменение, если оно позволяло лучше приспособиться к среде обитания, создавало определенные преимущества изменившегося организма перед неизменившимися. В условиях непрерывно ведущейся борьбы за существование, такое изменение являлось решающим фактором, обеспечивающим «изменившимся» организмам победу над «неизменившимися». Результатом борьбы за существование был позитивный естественный отбор, в котором только у удачно и своевременно менявшихся организмов оставались шансы на выживание и производство следующих поколений; не приспособившиеся, инертные организмы обрекались естественным отбором на гибель. Однако и у теории Дарвина фактические доказательства ее справедливости также совершенно отсутствовали.

Обычным методом проверки научных теорий – прямым экспериментом обе теории до сегодняшнего дня подтверждены не были, но почему-то судьба теории Дарвина разительно отличается от полузабытой теории Ламарка. В чем же тут дело?