Управление Вселенной. Женщина и Вселенная

Ведущие государственные деятели, удачливые монархи и политики, отвечающие за судьбы миллионов людей, всегда за силой и помощью обращались именно к этому источнику. Иногда неграмотно, иногда бездарно, но обращались.

У императора Нерона рядом с троном постоянно находились 100 девушек и молодых мальчиков, привязанных к столбам в позе буквы «Г». Время от времени цезарь выходил в эту комнату, удовлетворялся, после чего снова возвращался к работе. Работать, работать и работать. А как работать, если тот мир имеет с тобой связь и постоянно зовет к себе и в себя?

«Даже старенький президент Франклин Рузвельт регулярно занимался в Овальном кабинете любовью с собственной секретаршей, сидя при этом… в инвалидной коляске! Однажды его за этим развлечением застала собственная жена, которой президент спокойно предложил закрыть дверь: «Ты разве не видишь, дорогая, что я занят?»[84]

А вспомните скандал из-за минета, сделанного Моникой президенту США.

В 2001 году во Франции вышли в свет мемуары Жана-Клода Ломона, личного шофера Жака Ширака, почти целиком посвященные интимной жизни президента Франции. Как отмечают комментаторы:[85] «Судя по книге, два самых известных до сих пор президента-эротомана — Билл Клинтон и Франсуа Миттеран — по сравнению с Шираком просто школьники. Секс был едва ли не основной движущей силой французского президента. "У него были партийные активистки, актрисы, журналистки… любые женщины, которые имели возможность на пять минут отвлечься от остальных дел".

Точно так же писатели, поэты и ученые добирались до скрытых истин. Ибо все скрытые истины там, на той дороге, которая идет именно через женщину!

Чтобы иметь силу писать, Лев Толстой снимал напряжение с первой подвернувшейся крестьянкой. И только тогда Муза становилась к нему благосклонной.

А уж что тогда говорить про поэтов. Маяковский униженно скулил на коврике перед запертой дверью любовницы, где в этот момент ею обладал законный супруг, и ждал, ждал, когда же придет его очередь. Ждал, когда он будет допущен до тела и сможет ступить на дорогу в бесконечность. Именно тогда в мечтах, будучи полностью захваченный ожиданием встречи с тайной, он написал:

«Поэт сонеты поет Тиане,а я —весь из мяса,человек весь —тело твое просто прошу,как просят христиане —«хлеб наш насущный,даждь нам днесь!Мария — дай!»

[86]

Но на самом деле он просил больше, чем только тело. Тела было мало. Он хотел большего, не зная пределов этого большего.

А потом, оступившись, потеряв дорогу, молился, вкладывая всю свою страсть в обращение к Богу, потому что до женщины его слова не доходили, они оставались для нее невидимыми. И он обращался к Богу, взяв его в посредники:

Если правда, что ты есть,Боже,Боже мой,если звезд ковер тобою выткан,если этой боли, ежедневно множимой,тобой ниспослана, Господи, пытка…

Рот зажму,крик ни один имне выпущу из искусанных губ я.Привяжи меня к кометам, как к хвостам лошадиным,и вымчи,рвя о звездные зубья.Или вот что:когда душа моя выселится,выйдет на суд твой, выхмурясь тупенько,ты,

Млечный Путь, перекинув виселицей,возьми и вздерни меня, преступника.Делай что хочешь.Хочешь четвертуй.Я сам тебе, праведный, руки вымою.Только —слышишь! —убери проклятую ту,которую сделал моей любимою![87]

Или Сергей Есенин, безумно глядящий в женщину, и декламирующий: