Ур Халдеев

Я полагаю, что коренные обитатели долины ненавидели людей Джемдет Насра, этих чужеземцев, завладевших страной. В конечном счете ненависть вылилась в восстание, которое свергло власть пришельцев. Большие здания, дворцы и храмы, воздвигнутые тиранами и символизировавшие их господство, разумеется, были разрушены, а потом отстроены заново. Но эти новые здания не должны были ничем напоминать старые. Даже плоские кирпичи были отвергнуты и заменены другими, пусть нелепыми и неудобными, но зато отличными от традиционных кирпичей Джемдет Насра. Так повсюду была введена плоско-выпуклая форма кирпичей. Но этого мало. При постройке первого нового храма, главного храма божества города, жители Ура смешали с раствором древнюю разбитую посуду времен Эль-Обейда. Подобным взрывом национального негодования они связали себя с первыми основателями государства, начисто отметая промежуточный период Джемдет Насра. Но в истории Месопотамии этот промежуточный период сыграл первостепенную роль: с его завершением связано окончательное формирование шумерийской культуры. Подобное утверждение снова поднимает старый вопрос, который уже не раз обсуждался: кто же такие шумерийцы?

Слово «шумериец» образовано современными учеными от имени собственного «Шумер». Начиная примерно с III тысячелетия до нашей эры так называли Южную Месопотамию, противопоставляя ее северной части долины — Аккаду. Однако обитатели Южной Месопотамии называли себя не «шумерийцами», а просто «народом Шумера». Современному историку очень удобно пользоваться терминами «шумериец», «шумерийский» для обозначения определенного языка, определенного народа и определенной культуры. Язык «шумерийских» табличек резко отличается от языков всех других народов, когда-либо населявших Месопотамию, и до сих пор не удалось даже определить, к какой языковой группе он относится. Что представляет собой «шумерийская цивилизация», мы знаем достаточно хорошо благодаря плодотворным раскопкам. Но вопрос «кто такие шумерийцы?» остается неразрешенным.

Можно ли употреблять этот термин по отношению к древним племенам Эль-Обейда? Несомненно, в развитии культуры, которую мы называем шумерийской, они сыграли значительную роль, однако полного развития эта культура достигла уже после их гибели во время потопа.

А народ Урука? Он принес с собой металл и этим способствовал дальнейшему прогрессу, но больше о нем мы почти ничего не знаем.

В равной степени этот вопрос относится и к людям Джемдет Насра. Весьма соблазнительно провести аналогию между ними и героями шумерийской легенды, повествующей о расе чудовищ, полурыб, полулюдей. Под предводительством некоего Оанна они вышли из волн Персидского залива, поселились в городах Шумера, научили людей писать, возделывать поля и обрабатывать металлы. «И с того времени никто не придумал уже ничего нового». Однако вряд ли можно приписать все это только им.

Несомненно, что шумерийская цивилизация возникла из элементов трех культур: Эль-Обейда, Урука и Джемдет Насра, и окончательно оформилась только после их слияния. Лишь начиная с этого момента, жителей Нижней Месопотамии можно называть шумерийцами. Поэтому я полагаю, что под именем «шумерийцы» мы должны подразумевать народ, предки которого, каждый по-своему, разрозненными усилиями создавали Шумер, но к началу династического периода индивидуальные черты слились в одну цивилизацию.

Глава III. Царское кладбище

Когда в 1922 г. мы только приступили к раскопкам в Уре, я прежде всего решил проложить пробные траншеи, чтобы хоть приблизительно представить себе расположение древнего города. Главная задача заключалась в том, чтобы определить контуры стены, возведенной Навуходоносором вокруг теменоса, или священного квартала Ура. Доктор Холл в 1919 г. откопал небольшой участок этой стены, но, поскольку внутри теменоса должны были находиться крупнейшие городские храмы, нужно было установить его точные границы, и чем скорее, тем лучше. От этого зависела вся наша дальнейшая работа.

Первую траншею, которая должна была бы обнажить юго-восточную часть стены Навуходоносора, мы рыли наугад: на совершенно голой почве не осталось никаких внешних ориентиров и ничто не подсказывало нам истинного направления. Поэтому наша траншея в основном пролегла внутри теменоса, и мы не нашли даже следов строений. Лишь в его юго-западном конце мы вскрыли два или три пласта кирпичных фундаментов стены, наземная часть которой была уничтожена бесследно.

Однако исчезновение поздневавилонских сооружений еще не означало, что здесь нечего искать. Я приказал углубить траншею, и тотчас нам начали попадаться различные предметы. Они встречались группами и поодиночке. Это были почти все разбитые глиняные вазы, сосуды из известняка, мелкие бронзовые изделия и множество бусин каменных или из глазированного фаянса. Найденные бусины принимал старший десятник; он же или кто-либо другой из членов экспедиции наблюдал за раскопками. Здесь должны были попадаться и золотые бусины, однако наши землекопы почему-то не находили ни одной.