Ур, сын Шама

— Если вы так много знаете, — сказал Ур, — то зачем вы меня допрашиваете?

— Мы бы хотели узнать самое главное: кто вы такой, мосье Ур? Каковы ваши истинные цели?

Ур молчал.

— Не стану скрывать от вас, — продолжал комиссар, глядя на него испытующе, — есть предположение, что вы… как бы сказать… житель другой планеты… пришелец… Это правда?

Ур угрюмо молчал.

— Лично я не думаю, чтобы летающий корабль необычного вида и необычно управляемый дал веский повод подозревать в вас пришельца. Не очень верю и в то, что вы без физического контакта поднимаете людей в воздух…

«Наверно, ему кажется, что он ведет допрос чрезвычайно тонко», подумал Ур.

— Вы не желаете отвечать? Жаль. Очень жаль, мосье. Вынужден заявить вам, что есть и другое предположение, которое лично мне кажется менее фантастическим: вы засланы с разведывательной целью. Итак? Я жду ответа.

— Ответа не будет, — сказал Ур, ложась на койку.

Комиссар закрыл блокнот и поднялся.

— Что ж, торопиться нам некуда, продолжим разговор в другой раз.

— Вы собираетесь держать меня здесь долго? — спросил Ур.

— Пока не выясним все, что нас интересует. До свиданья.

— Постойте. Где мисс Фрезер? Девушка, с которой…

— Понятно, мосье, понятно. Думаю, что она уже дома. За ней приехал отец, и, выслушав то, что она пожелала сказать, мы ее отпустили. Было бы жестоко разлучать такую очаровательную мисс с любящим родителем, не правда ли? Кстати, она очень беспокоилась о вас. Хотите спросить еще о чем-нибудь?

— Нет, — сказал Ур и закрыл глаза.

Учитель, я опять вел себя неразумно. Я опять вмешался…

Я жестоко избит и сижу взаперти.

Я страдаю, Учитель. Все, что я делаю с лучшими намерениями, почему-то оборачивается против меня. Я сам не могу уследить, как оказываюсь втянутым в сложные события. Вся жизнь здесь соткана из внезапностей — от них нет спасения.

Каждый раз приходится самому, не опираясь на общий разум, принимать решения. И часто они оказываются ошибочными.

Я начинаю бояться самого себя… Во мне будто дремлет кто-то другой, не знакомый мне, и когда он вдруг просыпается… так было во время этой ужасной драки… когда он просыпается, мне делается страшно…

Еще не отпустило его напряжение, еще он был как бы в полусне, как вдруг сквозь уходящие, расступающиеся полотна тумана увидел е г о человека из засады, младшего сына хозяина воды. Вот он натягивает тетиву лука… шагнул вперед…

— А-а-а-а! — закричал Ур во всю мочь, забившись в угол и беспамятно шаря рукой по смятому одеялу в поисках пращи.

— Что с вами, Уриэль? — услышал он голос вошедшего. — Вы не узнаете меня?

Оцепенело смотрел Ур на его желтые глаза под черными треугольничками бровей. Сон уходил. Серыми стенами камеры проступила жестокая реальность.

— Я Себастиан. — Человек в легком кремовом костюме подступил, улыбаясь. — Ваш знакомый Гуго Себастиан из Базеля.

Ур отлепился мокрой спиной от стены, опустился на койку.

— Как вы меня напугали, Уриэль! — продолжал тот, участливо глядя на Ура желтыми своими глазами. — Боже, что они с вами сделали! Я вам искренне сочувствую, бедный мой друг…

— Откуда вы взялись? — чуть слышно спросил Ур.

— Это так просто, — улыбнулся Себастиан. — Я узнал из газет, что вы попали в беду, и помчался в Одерон. Помогать друг другу — разве не в этом состоит истинно человеческое назначение?

Услышав знакомый проповеднический тон, Ур окончательно успокоился. Только голова очень болела. Этот окаянный электрический свет, не гаснущий ни днем, ни ночью…

Себастиан сел на стул. Его загорелое красивое лицо выражало печаль и сочувствие.

— Я все еще полон впечатлений от наших встреч на Черном море, господин Уриэль, — сказал он мягко. — Поверьте, это незабываемо. В Базеле меня обступили дела, очень невеселые дела. Похоже, что наше издательство накануне краха…

— Если не трудно, налейте мне стакан воды, — сказал Ур.

— О, конечно! — Себастиан схватил со стола графин. Покачивая головой, поросшей как бы шерстью, коротко стриженной и седоватой, он смотрел, как Ур осушил два стакана кряду. — Когда я прочел о вас в газетах, — продолжал он, — я сразу понял, что должен ехать вам на помощь. Я здесь третий день. К счастью, Прувэ оказался столь же покладистым, сколь и влиятельным человеком, он и устроил мне свидание с вами…

— Прувэ? — переспросил Ур, отставляя стакан.

— Ну да, комиссар Прувэ. Он согласился поужинать со мной. Я рассказал о своем знакомстве с вами, и можете поверить, что изобразил вас в наилучшем свете. Более того: думаю, что мне удалось уговорить Прувэ пренебречь газетной шумихой, склонить к милосердию к вам. Скажите, друг мой, достаточную ли медицинскую помощь вам здесь оказывают?

— Да, врач приходит.

— А питание?

— Вы сказали, что хотите мне помочь. Что это значит? Вы имели в виду заботу о моем лечении и питании?

Наклонившись вперед, Себастиан сказал, понизив голос:

— Вы правы, Уриэль: дело не в питании, хотя и оно, разумеется, не может меня не заботить. Я очень хотел бы, чтобы вы поверили в мое искреннее расположение к вам.

— Верю, — сказал Ур.