Ур, сын Шама. Формула невозможного

— Не терпится ему, — сказал Валерий. — Сама донесешь или помочь?

— Сама. — Нонна приняла от него две толстые папки, а от Рустама сверток с графиками и чертежами. — Пойду. Надо еще Ура извлечь из библиотеки, его тоже зовут.

И она направилась к двери, и второй раз за это утро в комнате был пропет туш — теперь по поводу избавления от малоприятной работы.

Ур сидел в библиотеке, обложившись атласами и книгами. Он вскинул взгляд на вошедшую Нонну и широко улыбнулся ей. Потом вытащил из кармана коричневую коробочку.

— Это тебе, — сказал он. — Подарок в день рождения.

— Ну что ты, Ур… — Нонна порозовела. — Спасибо, конечно, но это вовсе не обязательно…

В коробочке оказалась большая брошка — зеленоватый жук-скарабей в бронзовой оправе.

— Очень красивый жук, правда? — сказал Ур.

— Да, — кивнула Нонна, которой давно уж не приходилось видеть такой вопиюще безвкусной вещи. — Спасибо, Ур. Я пришла за тобой — Вера Федоровна вызывает.

— На совещание? — Ур нахмурился. — Не пойду.

— Это не совещание. Там Пиреев приехал, он хочет с тобой поговорить.

— А я не хочу.

Пришлось Нонне, чтобы сломить его упрямство, прибегнуть к недозволенному приему: мол, нельзя огорчать именинницу в день ее рождения…

Вид у Ура был сумрачный, когда он вслед за Нонной вошел в директорский кабинет. Вера Федоровна, сильно прищурившись, посмотрела на вошедших и сделала знак садиться. Грушин, сидевший тут же, воскликнул, патетически взмахнув рукой:

— Вот он, наш герой!

Пиреев с приветливой улыбкой уставил на Ура выпуклые голубоватые линзы своих очков.

— Здравствуйте, молодежь, — заговорил он, чуть шепелявя. — Леонид Петрович нам рассказал о ваших подвигах на… как вы назвали эту речку?.. Ага, на Джанавар-чае. Это приток Каспия? Очень, очень приятно было услышать.

Ур молча положил перед ним на стол две толстые папки и сверток с графиками.

— Вы хотели со мной поговорить? — сказал он. — Так давайте побыстрее, а то некогда мне.

— Наш иностранный коллега излишне прямолинеен, — поспешил вмешаться Грушин. — Право, Ур, вы могли бы быть полюбезнее.

— Ничего, ничего. — Пиреев с отеческой всепонимающей улыбкой поднял руку. — Могу вас заверить, товарищ… э… Ур, что у меня тоже вполне достаточно дел, не менее важных, чем ваши, и я отнюдь не собираюсь посягать на ваше время.

Ур сел у края стола.

— Нонна, — сказал Грушин, вертя на столе пепельницу, — Максиму Исидоровичу было бы интересно послушать о вашем эксперименте на Джанавар-чае. Что за аномалию вы там обнаружили?

— Говорить об этом пока рано, — ответила Нонна с обычным замкнуто-холодным выражением лица. — Частный результат, который мы получили, носит случайный характер.

— Я тоже так думаю. Запись излишка электроэнергии в речном течении, скорее всего, следует отнести за счет недостаточной чистоты опыта. Но в чем принцип устройства прибора, который вы окунали в джанаварскую водичку?

— Я бы с удовольствием вам рассказала о принципе, но должна признаться: сама его не понимаю. Это Ур придумал.

Все взглянули на Ура. Тот сидел, подперев щеку кулаком, и смотрел в раскрытое окно. Нонна заметила, что на его клетчатой тенниске недостает верхней пуговицы.

— Ну что ж, — прервал Пиреев затянувшуюся паузу. — Надеюсь, мы как-нибудь в другой раз встретимся с товарищем Уром — в минуту хорошего расположения духа, не так ли? — Он кинул взгляд на часы. — Пойду, дорогая Вера Федоровна. Спасибо вам и вашим товарищам за помощь в моей работе. В свою очередь, всегда готов помочь вам чем смогу.

— Максим Исидорович, — сказала Нонна, — несколько последних разделов мы не успели перепечатать…

— Что вы, что вы, Нонна, это все я сам сделаю, когда диссертация сложится окончательно. Всего хорошего, товарищи.

Он поднялся — курчавый, благожелательный, в превосходно сшитом сером костюме.

— Я провожу вас, — сказал Грушин, — и заодно дам вам футляр для чертежей. А то что же — так нести…

Он вышел вслед за Пиреевым.

— Уф! — вздохнула Вера Федоровна и закурила новую сигарету. — Скажу вам по правде, Ур: я не любительница светских разговорчиков и всяких там дипломатических церемоний, но мне не нравится и когда ведут себя невежливо.

— Я вел себя невежливо? — удивился Ур. — Я всего лишь сказал, что мне некогда, и это истинная правда.

— Выпейте газировки, это улучшит ваше настроение. — Директриса наполнила стакан и протянула Уру. — Пейте, пейте, ну, живо!

Ур, ухмыляясь, взял стакан, осушил залпом и налил еще.

— Вряд ли Пиреев осчастливит науку, но администратор он хороший, сказала Вера Федоровна. — Ну, дело сделано — Пиреев сыт, и овцы целы…

— Какие овцы? — спросил Ур, отставляя стакан.

— Нудный вы типчик, извините за откровенность. Все вам надо объяснять.

— Вера Федоровна, насколько я понимаю, хочет сказать, что теперь уж нам наверняка обеспечено участие в океанской экспедиции, — сказала Нонна.

— В жизни не встречала лучшего интерпретатора моих мыслей. Контральто директрисы достигло едва ли не басовых нот. — А теперь вот что, друзья мои. Забудьте, что я начальница, и объясните мне, как студенту-второгоднику, что, собственно, произошло с земным магнетизмом на этой вашей вшивой речке.