Ураган

- Я просил бы вас телеграфировать в главное управление Компании. Или, может быть, вы позвоните в Чикаго? Время не ждет, наши бананы пропадут.

- Нет, мистер Лестер, мое время дороже, чем ваши бананы, я не могу терять его даром. Проще нагрузить пару судов и выбросить бананы в море.

- Но…

- Всего только пару судов, примерно миллион гроздьев… и выбросить в море.

Лестер Мид нахмурился, вынул изо рта трубку и стал набивать ее снова. Вошел секретарь, напомнил господину управляющему об очередной партии в гольф и исчез. Мид поднялся, пожал руку управляющему и пошел прочь. Он шел до тех пор, пока не услыхал звук своих шагов по плитам холла…

И вот он плывет со своим чемоданом по Атлантическому океану на одном из тех судов, что везут к нам яд, убивающий детей в материнской утробе, а увозят гигантские гроздья бананов. Как белые гробы, качаются эти суда на волнах, и горько глядеть на них.

- Флотилия гробов, - сказал Мид негру, корабельному слуге, такому высокому, что казалось, он непременно разобьет себе лоб о притолоку, но всякий раз в последний момент негр ухитрялся нагнуться.

Несколько служащих Компании плыли на том же судне. Даже в отпуске лица их хранили выражение тупого канцелярского усердия, от одежды пахло патентованными лекарствами.

Некоторые давно жили в этих местах и знали Мида, помнили сумасшедшего Швея, его смех “а-хаха-ха-ха!”. А теперь Швей на бананах помешался, никому, говорит, не понять, как это бывает: берешь маленькую такую штучку грязно-кофейного цвета, вроде нароста, пахнет от нее сыростью, закапываешь в землю и смотришь на нее долгие, долгие дни, а она все такая же. И вдруг, в один прекрасный день, как пойдет в рост! Растет, растет, растет - и вот покачивается перед тобою эдакое стройное чудо.

Пассажиры, видимо, сговорились, старались поменьше сталкиваться с опасным психопатом. Тихий свист, щелчок пальцами, негромкое покашливание, и тот, кто шел по коридору, поворачивал обратно, кто стоял на палубе и любовался морем, переходил к другому борту. Мид появлялся в салоне - и все спешили выйти, а кто замешкался, делал вид, что попал сюда случайно, разыскивая слугу.

Все это заметил некий протестантский пастор и заинтересовался безобидным, на его взгляд, безумцем. Судно шло по Мексиканскому заливу, его швыряло как скорлупку, но пастор, хватаясь за стены и перила, добрался все же до палубы и уселся рядом с Лестером Мидом.

Волны вздымались к небу и падали в бездну. Наверное, так выглядела земля в первый день творения, только горы и пропасти были тогда не водяные, а из вздыбленной, мутной, едва остывшей и твердеющей материи. Лестер Мид вяло слушал рассуждения пастора о сотворении земли. Но стоило пастору сказать что-то о выращивании бананов, Лестер встрепенулся, будто только того и ждал.

- А вы думаете, ваше преподобие, - он выпрямился на своем стуле, - вы думаете, что огненная лава остыла, возникла жизнь и земля стала рождать бананы, - он повернул к пастору загорелое лицо с орлиным носом и зелеными, совсем зелеными глазами,земля стала рождать бананы для того, чтобы эти мерзавцы без конца богатели и хозяйничали как хотят по всему побережью Карибского моря?

Пастор привел подходящую к случаю цитату из Евангелия. Лестер выпрямился еще больше и схватился за стул - судно бросалось из стороны в сторону, как необъезженный конь.

- Ваше преподобие, Евангелие толкуют и так, и этак, а там сказано прямо, без обиняков, нечего подправлять да замазывать: “Если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя…” Боюсь, что служители церкви как раз тем и занимаются - пытаются эти непреклонные слова как-то смягчить в интересах некоторых людей, главным образом тех, что выручают миллионы, высасывая нашу землю и тружеников, на ней работающих. Эти люди ведут себя как разбойники на большой дороге, и при этом многие из них даже не обязательно негодяи.

Помолчали. Волны с грохотом били в борта, палуба сотрясалась от гулкой дрожи машины.

- На то он и миллионер, - продолжал Лестер Мид. - Он достаточно богат и может позволить себе такую роскошь - перестать быть негодяем…

Шляпа на голове, чемодан рядом на сиденье, трубка во рту. Совсем один, затерянный среди миллионов людей, Лестер сидит в машине и ждет, когда загорится зеленый свет. Он взял машину на вокзале, здесь, в Чикаго, а в Чикаго прибыл поездом из НьюЙорка.

Лестер крепко спал в эту ночь и проснулся рано. Лежа в постели, он слушал, как гудит, пробуждаясь, огромный город, окутанный непроницаемым серым туманом. Потянулся всем телом, простыни английского полотна приятно холодили кожу, зарылся в подушки, крепко зажмурился и наконец открыл глаза. Чувство глубокой радости заполнило душу. Как благодарить судьбу за то, что увела его, Лестера Мида, далеко от этих городов, в зеленый мир банановых зарослей?

Быстро побрился, умылся, оделся. Надел шляпу, взял портфель, трубку. Пора. Застегнул ремешок часов и побежал к лифту. Улица, тысячи людей, сутолока. Наконец он пробился сквозь толпу к какой-то машине…