Урал атакует

   Так он сказал и отправился на кухню, по пути вдруг осознав, как пошло прозвучала первая фраза. Пошло прозвучала бы в иное время, в ушедшем мире, но здесь и сейчас на подобное уже не обращаешь внимание.

   Когда Костя вернулся, он застал ее в том же положении. Как будто за эти пять минут его отсутствия она даже не пошевелилась. Девушка сидела с пустым бокалом в руке, вжавшись в кресло, и зачарованно смотрела на мелькающий экран. В фильме пьяный Лукашин в этот момент изумлялся тому факту, что он находится в Ленинграде, а не в Москве. Маша лишь мотнула головой в сторону вошедшего Кости и блеснула глазами.

   - Вот, поешь. У меня что-то нет аппетита. - Он протянул ей тарелку, с которой призывно смотрели два больших желтых глаза, сервированных с одного краю вилкой, а с другого - кусочком черного хлеба.

   - Спасибо, - тихо поблагодарила Маша, устроила тарелку на коленках и сразу принялась кушать.

   Он стал молча наблюдать, как она изящно держит вилку, как тщательно пережевывает, аккуратно работая челюстями, как поднимает исподлобья виноватые глаза. Ну, точно - котенок. Выкинутый за порог из благородной семьи. Подыхать будет от голода, а все равно съест, не торопясь.

   Когда тарелка опустела, Маша поставила ее на комод, находившийся поблизости. Вопросительно и добродушно поглядела на Костю. Ему почудилось, что карие глаза ее затянулись поволокой. Муконин опять разлил коньяк.

   - Ну вот, теперь можно еще выпить, - попечительно сказал он.

   В этот раз Маша с готовностью приняла большую рюмку. Осушила вслед за ним и даже почти не поморщилась.

   И после этого ужина "чем бог послал", и этого третьего коньяка, она начала таять, как снежная баба. Принялась вдруг говорить без умолку, подобно случайному попутчику в купе поезда. То появлялась скупая слеза на раскрасневшейся щеке, то ее озарял редкий смешок, - она рассказывала о своих недавних бедах и давних радостях. О том, как тяжело было ехать в холодном вагоне, набитом вонючими беженцами, как трещала голова от плачущих младенцев и пьяных причитаний. О том, как хорошо жилось в детстве, как она ездила в Турцию с родителями и купалась в Черном море, а небо казалось чистым и мирным, и никто не предполагал, что все когда-то вот так вот жестоко изменится. И что папа в разгар второго экономического кризиса отправился на заработки в Москву и там потом оказался в самом эпицентре ядерного взрыва, а мама умерла от сердечного приступа. И как она, Маша, добралась на попутных автобусах до Казани, а потом села в поезд.

   Тут она, наконец, заплакала, со всхлипами, с сотрясанием хрупких плечей и груди. Муконин сел рядом, прижал ее к себе, стал гладить по спине и утешать.

   - Я не знаю, - захлебываясь, отрывисто говорила она. - Это все так... Куда идти?.. И если б не ты... Я бы сгинула тут...

   - Ну, перестань, перестань, - сквозь зубы твердил Костя, у него в горле стоял комок. - Все наладится. Все будет хорошо.

   Она вдруг затихла, обняла его за плечи и поцеловала: сначала в шею, потом выше. Костя ответил. Он впитал ее слезы на щеках, осторожно попробовал ее губы, отдающие виноградным спиртом и жареным яйцом. Затем они начали жадно целовать друг друга.

   "Умный дом" потушил свет от щелчка хозяина и заглушил телепанель. И скромная луна, подглядев в окно, заметила, как торопливо руки стягивают одежды.

   ГЛАВА ВТОРАЯ

   Рано утром нещадно затрындел домофон. Осторожно убрав с груди Машину руку, Костя с трудом поднял голову, совой поглядел в окно. Между щелками жалюзи едва рассеялась темная синь. Муконин нащупал пульт и включил настенную панель. На экране нарисовалось угрюмое лицо, которое, слегка шевеля густыми черными усами, низким голосом произнесло:

   - Откройте, Комитет Безопасности!

   Костя тихонько матюгнулся и нажал кнопку. Похмелье не мучило, но голова почему-то казалась тяжелой. Маша слабо простонала и отвернулась к стенке. Он нехотя вылез из теплой постели, ежась от холода (топили плохо), оделся и пошел открывать.

   На пороге стоял тот же усатый тип, невысокий, как и Костя, он был в камуфляжной куртке. Его седые волосы прикрывала шапка-формовка с оставленным снятой кокардой отпечатком. Из-за его спины кидали выразительные взгляды два молодца, бритые ежики на макушке, тоже в защитных спецах.

   - Константин Муконин?

   - Ну, допустим.

   Перед глазами у Кости мелькнуло удостоверение комитетчика. "Жаль, что у меня нет средства проверить чип", - пролетело в голове.

   - Мы из Комитета Безопасности. Вы подозреваетесь в причастности к покушению на министра Комова.

   От неожиданности Костя растерялся и отступил в сторону. Незваные гости без церемоний ввалились и двинулись в комнату.

   - Какое покушение, вы издеваетесь, что ли? - опомнился Костя, дернувшись вперед. - Я агент Правительства.

   В комнате он обогнал их и преградил дорогу. Быстро достал из брошенных на стул брюк потертую корочку и сунул в лицо усатому. Наверно, нелепо в этих серых штанах и красной футболке, с протянутой ксивой, стоять тут перед ними. Такая промелькнула мысль. Маша проснулась и села на диване, притянув одеяло к шее. Ее осоловелые глаза округлились, наполнились страхом.