Ты возмужал. Мужают от любви.Тебе даны и нежность и суровость.Легко и трудно! Крикни, позови,Открой им романтическую повесть.Навстречу ветру двинь свое плечо —Уму теперь не выдержать удара…Так возникает ощущенье дара,Которого не чувствовал еще.Ваятелем, художником, поэтом?Достать резец, достать кусок холста,Достать перо, бумаги пол–листа —И все готово — дело только в этом.И все тебе смешно, что до сих порТы собственного дара не заметил.Большой и трудный разрешился спорИ всем своим противникам ответил.А мир вокруг полночный, голубойИ нет минуты лишней догадаться,Что это будет вечно повторяться,Что было так со всеми, как с тобой
1940
ЮНОШЕ
Не думаешь ли ты, что иногдаЯ молчалив не вовремя, не в меру?Ты возмужаешь и в мои годаПоследуешь такому же примеру:Уедешь в даль и не пришлешь письма,И женщина — она поймет сама,Что стал давно скупой военной сводкойТвой трудный день, а ночь — такой короткой.Она поймет — не время отвечать;Враги, как видно, долго не сдавались,День к вечеру, бойцы навоевались,Наговорились, можно помолчать.Она поймет — продлит в молчаньи срокиИ под конец придумает самаРассказ о том, что два твои письмаСлучайно затерялись по дороге.Оставив все, уйдет за город в степиЗабыться, посмотреть на облака,На те, что ты, быть может, видел в небе,Теряя след ружейного дымка.И в самом деле — ты ль их не заметил,Когда они летели над тобой?То было в полдень, начинался бой,И ты на выстрел выстрелом ответил.И посмотрел в ту сторону, туда,Где облака, мелькнув над ними, скрылись…И дни и годы многие забылись,А этот будет памятен всегда.
1940
ГРАНИЛЬЩИКИ
1. Изумруд
В куске слюды, в слоистом сланцеЧуть виден крупный изумруд.В тугой зажим его берут,Чтоб спять с него слоистый панцирь.Сначала бережно иглойСнимают с камня первый слой.Потом еще — и ярче зелень,Свет камня мягче и теплей…Как на листке среди полей,На нем, казалось, пыль осела,Но рукавом ее сотру —Он станет гуще и темнее…За слоем слой — кристалл крупнее,И вот наградою за труд,Откинув свой прозрачный панцирь,В ладони, пыльные от сланца,Зеленый выпал изумруд.И то, что мастеру казалосьЕще не понятым, покаПрохлады камня не касаласьЕго горячая рука,Теперь представилось точнее,А мысль — живее и ясней,И, прежде робок перед нею, — Он возвышается над ней.