Урбанизатор

Команда стандартная: чудище лесное, зомби, джин, нелюдь… А, ещё — «русский нацист». В лице Саморода — при любом вопросе по поводу туземцев первый ответ — «резать!». Потом, иной раз, и разумное чего скажет. Сейчас мне нужен толмач.

Брони нацепили, лыжи навострили…

«И куда ты, стерьва, лыжи навострилаДля чего надела, падла, синий свой берет?…»

Он — не синий. Просто — мисюрка с кольчужным никабом.

Побежали.

За эти недели я успел всех своих погонять по лыжне. У гридней навык восстановился быстро, а вот остальные… Но самое главное — не пускать Курта вперёд по лыжне! После его лапищ с невтяжными когтями… Такие колдоё… неровности образуются — как по мёрзлой пахоте. А потом по этой… контрольно-следовой полосе возвращаться придётся. Ох, и намучаемся! Но «шерстистый крокодил» напрочь не хочет лезть в сугробы. Ему, вишь ты, там неудобно. Или залезет под ёлку, язык вывалит и смотрит. Наглыми жёлтыми глазами. Ну не оставлять же! Да и скучно мне без него.

«Детский сад — трусы на лямках».

Проскочили по накатанной лыжне до Кудыкиной горы. Пока народ отогревался, запросили подробности с дальней, самой пока последней по этой линии, вышки.

Странно мне. На племенной отряд удальцов — непохоже. Коровы у них — настоящие, роняют жидкие лепёшки. Бабы — настоящие. С волосами. Нет, конечно, для войны и парики можно придумать. Докладывают: детей грудью кормили. Далеко, сигнальщикам видно плохо — могли и по-придуриваться. Но чтобы ватажок марийцев такими штуками заморачивался…

Оп-па! А это ещё интереснее. По следу первой группы на приличной дистанции идёт вторая. Вот эти — нормальные. В смысле: мужчины, с копьями, есть щиты, видны луки и колчаны. Человек тридцать-сорок. Без скотины, баб и детей.

Арьергард? Группа прикрытия? Одни — бегут, другие — их догоняют? Выманивают «русских дурней»? «Ловля на живца»? Или ещё какая-то военная хитрость?

Проскочили три версты, по льду текущей здесь речки до Волги. На Волжский простор соваться не стали. Засели на невысоком берегу, в сугробах и кустах, ждём. Вот из-за берегового мыса появляется первая толпа… Блин! Беженцы какие-то? Мигранты? Скотина настоящая: вон, козы катышками дорогу отмечают. Что за хрень среди зимы?!

— Это что такое?! Это кто?!

Мой риторический вопрос получает неожиданный фактический ответ:

— Это — Гладыш. С Мадиной.

Каждый раз, когда Сухан самопроизвольно открывает рот — все вокруг замолкают. Надолго. Потому что переживают свою сопричастность к столь редкому событию.

Гладыша… помню. Был такой ходячий пример конфликта имени и сути. Имя — «гладыш», а сам — скелет ходячий. Брошенный из войска, соблазнён мною марийскими алмазами, которые, вроде бы, бывают. На глубине 5 км. И отправлен, по этому поводу, сопровождающим Мадины.

Мадину… тоже, конечно, помню.

Марийка, из рода лося, выдана замуж за эрзя в род коня, потому что: «девушка и за медведя выйдет», потом другие эрзя, из рода сокола, её украли, потом её украли мародёры из охвостья русских ратей, я «охвостье» прирезал, она побыла у нас общественной полонянкой, её снова украли ушкуйники, мы и ушкуйников истребили…

И тут я дал ей отпуск. Для посещения родных и близких.

Я не суеверен. Но эта женщинка… как переходящее знамя неприятностей. Была у меня надежда… типа — сходит в родительский дом, умоется ключевой водой, утрётся мамкиным подолом… Или иначе как стряхнёт с себя карму…

Судя по пейзажу, антуражу и реквизиту карма — не отцепилась.

После прозвучавших исчерпывающих разъяснений Сухана все задумались. Помолчали. Пережили. Задали сами себе все уместные вопросы. И сами же на них ответили. Молча. Как-то всё сразу ясно стало. Или — не актуально. Когда подумаешь малость. Кроме одного: а какие у них взаимоотношения со второй группой лыжников?

Надо уточнить и конкретизировать.

— Самород, сбегай спроси: что за народ к ним на хвост сел?

Мой «нацик» попытался эмоционально-матерно вслух поделиться своими глубоко исконно-посконными мыслями насчёт разговоров «со всякими этими»… Забавно. Но не в боевой обстановке.

Дальше он высказывал свои эпически-этнически окрашенные взгляды «белому безмолвию» — широкому заснеженному пространству замерзшей великой русской реки.

Толпа на реке при виде Саморода остановилась. Скучковалась, смешалась, подтянулась… Далеко — видно плохо, а слышно — и вовсе нет. И тут они побежали. Беспорядочно и бестолково. Роняя барахло, подхватывая детей и подгоняя коров. В нашу сторону. Прямо по Самородовой лыжне.

Потому что из-за мыса выкатилась вторая группа лыжников. Которые сразу радостно завопили и обрадовано рванули. К первой группе. Приветственно размахивая. Копьями и топорами.

Визг в первой группе усилился кратно, а вот скорость движения… Там падали люди, разбегались в стороны скоты, ронялись вьюки, мешки, кули, узлы и прочие… хотули. Включая меховые упаковки с маленькими детьми.

Чтобы бы всё это значило? «Встреча старых друзей»?