Урки и мурки играют в жмурки. Отвязный детектив.

— А мы его вживую должны предъявить? — уточнил Аникушин.

— У тебя что, его труп имеется? — подозрительно покосился Драбкин на начальника службы безопасности.

— Я не в том смысле, — торопливо поправился тот. — Просто если ей Джонни только послушать надо, есть один вариант…

— Магнитофонная запись его пьяных завываний под караоке? — саркастически хмыкнул Аркадий Игоревич.

— Зачем магнитофон? — обиделся Аникушин. — Кое-что получше магнитофона.

— А именно? — уточнил Шустов.

— А именно — Дима Шапокляк.

Шустов и Драбкин мгновенно развернулись к Аникушину и вытянули шеи.

— Дима Шапокляк? — эхом повторил Геннадий Александрович. — Это кто?

— Это который на новый год актёров изображал, — напомнил начальник службы безопасности «Русского мира». — Он в этом деле покруче Максима Галкина!

— А получится? — засомневался Драбкин. — Я что-то не слышал, чтобы он Джонни показывал…

— А я слышал, — успокоил шефа Аникушин. — Один в один.

— Интересные у вас развлечения, — насторожился Драбкин. — Кого он вам ещё представлял? Может, Шустова? Или меня?

Павел Петрович смутился. Аркаша Деловой угадал на все сто. Дима Шапокляк действительно пародировал несколько раз Драбкина и всю его тимуровскую команду. Не, а что такого?

— Таак, — протянул Аркадий Игоревич. — Понятно. Ну ладно, нет худа без добра. С вашими посиделками мы ещё разберёмся, а сейчас срочно давайте сюда этого Шапокляка! Времени в обрез…

Диму успели доставить почти вовремя. Аркадий Игоревич заговаривал зубы Алёнушке всего-то минуты четыре.

— Ну, вот и ваш братец, дражайшая Елена Владимировна, — радостно сообщил Драбкин, узрев в проёме двери юркого, как ужак, Шапокляка. — В целости, так сказать, и сохранности. Только он пока говорит с трудом — по причине некоторой физической дефективности. А что вы хотите? Знаете, некоторым непривычно, когда им пальцы в тисках зажимают. Но не будем касаться подробностей, не предназначенных для женских ушей.

— Дайте мне его! — потребовала Алёнушка.

— Вы помните о нашем джентльменском уговоре?

— Да помню я! — нетерпеливо огрызнулась сестрица. — Я хочу его слышать!

— «Я хочу слышать этого человека»! — иронически процитировал Драбкин классика. — Тут улавливаются трагические есенинские нотки. Не правда ли, Елена Владимировна?

Сам того не понимая, Драбкин неожиданно попал в цель. «Значит, Ваня начал ломаться, — подумала Алёнушка. — Эта сволочь мне прямо намекает на Есенина, которого застрелили его отморозки».

— Дайте мне Ивана, — в третий раз повторила она.

Драбкин сунул мобилу Шапокляку и пригрозил ему кулаком.

— Ленчик… — тусклым голосом Джонни выдохнул Дима.

«Ленчик» — так называл сестру Иван Круглов. Дима узнал об этом случайно. Как-то он готовил в кухне офиса яичницу, а Джонни болтал по телефону в соседней комнате. Разговор шёл о здоровье Джонниной мамы, и по тону Шапокляк догадался, что на том конце трубку держит сестра, которую братец как раз и называл «Ленчик». Вообще-то Джонни не скрывал, что у него есть какая-то сестра, которая болтается невесть где. Правда, о том, что она прибилась к председателю Мао, Джонни упомянуть забыл. Теперь случайный разговор пригодился.

— Ваня, что они с тобой сделали? — встревожено спросила Алёнушка.

— Ленчик… всё нормально… ничего им не говори…

Драбкин вытаращил глаза и злобно затряс перед носом Шапокляка уже двумя кулаками.

— Ваня, всё будет хорошо, — сказала Алёнушка Шапокляку, и голос её едва заметно дрогнул. — Всё будет хорошо. Пускай оно горит синим пламенем. Зря мы в эту историю ввязались.

— Ленчик… — прохрипел Шапокляк. — Я им ничего не сказал…

— Я им скажу, — решительно отрезала Алёнушка. — Давай сюда Делового.

— Я на проводе, — мгновенно перехватил трубку Аркадий Игоревич, боясь, что в актёрском вдохновении Шапокляк ляпнет какую-нибудь несусветную дурь.

— Лучше бы вы на нём болтались, — сорвалось с языка Алёнушки, и она тут же прикусила губу.

— Зря вы так, Елена Владимировна, — с обидою посетовал Аркадий Игоревич. — Вы же сами называете меня деловым. Вот и решим вопрос по-деловому.

— Мне нужны гарантии того, что моего брата вы больше не тронете, — потребовала Алёнушка. — Не смейте к нему больше прикасаться!

И рад бы прикоснуться, подумал Аркадий Игоревич. Ах, как бы я к нему сейчас прикоснулся! Припечатал бы от всей души. Да руки коротки.

— Не надо ставить нам ультиматумов, Елена Владимировна, — произнёс он вслух. — Помнится, вы обещали сведения об образцах.

— Мне нужны гарантии безопасности моего брата! — повторила Алёнушка.

— Гарантии — моё честное слово, — пообещал Драбкин. — Большего предоставить не могу. А моё честное слово вы знаете. Я не ваш косоглазый хунвейбин, который норовит ткнуть ножом в спину своих благодетелей. Предпочитаю решать дела бескровно. Насколько это возможно. Если получу то, что мне принадлежит, братец благополучно вернётся в ваши объятия. Хотя и следовало бы ему что-нибудь отрезать на память. Японцы предпочитают мизинчик. Мне бы вполне подошло ухо. Ухо-то разрешите, в знак полного примирения?

— Прекратите, — устало прервала Алёнушка. — Приходится надеяться на вашу порядочность. Что мне остаётся?