Урки и мурки играют в жмурки. Отвязный детектив.

«Что он творит? — удивился Фомич. — В натуре, эти бандюки окончательно превращаются в бабуинов! Носятся кругом на четырёх костях…».

Вскоре, впрочем, парень поднялся с четверенек, взял что-то у одного из парней, стоявших на углу, и потопал прямиком по направлению к Фомичу. Домушник на всякий случай нырнул за ближайший тополь. Однако незнакомый бабуин свернул к мосту и заспешил в направлении улицы Маркса. Воровской гонец последовал за ним. Парень поймал машину. То же самое сделал Фомич. Он довёл мутного типа до дверей общежития медицинского университета, а затем поспешил с докладом к Грише Тетереву.

Дальнейшее известно: воровские ребята на следующее утро сопроводили Серёгу Исая (его-то и выследил Фомич) до дома профессора Миронова и перехватили под носом у Миши Арбузова. Затем у Исая выпытали подробности о чемоданчике, и двое посланцев Тетерева нагрянули вечером на квартиру к математику. Но там столкнулись с ингушскими воинами ислама, которые, не долго думая, прикончили непонятных конкурентов.

— НУ, ПОЗЫРИЛ? — спросил Фомича Гриша Тетерев, раскуривая сигарету. — Есть Кирюхин гость?

— Так вот же он, бык-производитель! — радостно ткнул домушник в Борю Грача. — Он это, зуб даю!

— Да пошёл ты… — ругнулся Боря.

— Нехорошо, помидорыч, — осуждающе покачал головой Григорий Никанорович, подходя к Грачу в сопровожении двух своих пацанов. — Пошто так грубо? Стало быть, ты у Кирюхи сырость развёл… Вместе со своим подельничком. Кстати, не беспокойся. Корешок твой живой. У нас твой керя. А с профессором мы в полный блуд попали. На дому у него мусора/, там наших ребят кто-то завалил, которые с ним за чемоданчик хотели перетереть. Сунулись мы в общагу, тебя уж нет. На счастье, ваш кавказец с корешами вернулся. Что нам оставалось? Пришлось за ними хвостом погулять. Они нас сюда и вывели.

— Ну, вы всё и без меня знаете, — хмуро пробурчал Боря. — От меня-то что надо?

— Серёгу твоего мы с собой сюда не потянули, — пояснил Тетерев. — Он сперва слишком упрямый оказался, мои ребятишки и того… переборщили малость. Короче, он отлёживается. А сам виноват! Так ты уж подскажи, кто такой отважный натравил на Кирюху тех быков, которых вы у него на дому уделали. Не люблю я, когда всякая поганка на жуликов руку подымает. Гусар, конечно, загрубил. Но это моё дело — с ним разбираться.

— Вон тип сидит, — кивнул Боря. — Председатель Мао. Это его пристяжь была.

— Какой председатель? — прищурился Тетерев. — Мормышка, что ли, геморройная? Котях желтомордый?

Вор мягкой походкой подошёл к корейцу.

— Вот и встретились два одиночества, — вкрадчиво сообщил он Михаилу Ёсункуновичу. — Сейчас мы тебя, суку драную, будем наизнанку выворачивать. А потом я личняком набью твоё чучело опилками и подарю в живой уголок.

Однако познавательную процедуру пришлось отложить. Во внутреннем кармане пальто Григория Никаноровича зазвучала душевная мелодия про одесский кичман и двух урканов, которым посчастливилось оттуда сорваться. Вор вынул трубку.

— Кто это? Не понял… Куда?

Он возвёл очи и глянул под крышу ангара.

— Ясно, — сказал Тетерев трубке. — Базара нема.

«Законник» неторопливо засунул мобильник на прежнее место.

— Пацаны! — громко возвестил он. — Слушаем все сюда. Сейчас медленно опускаем волыны и не делаем никаких резких движений. К нам пожаловали дорогие гости.

Председатель Мао тихо охнул и потерял сознание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,

в которой все хором играют на рояле, Алёнушка отказывается менять змеиные ботфорты на кирзовые сапоги, а «феликсы» выступают в роли Гименеев

23 апреля, Мокрый Паханск, пятнадцать часов десять минут

НА СЕЙ РАЗ ДОРОГИЕ ГОСТИ пожаловали с небес. Скользя по страховочным тросам, они легко и неслышно посыпались из-под крыши ангара, где всё это время с интересом наблюдали за происходящим. Своими чёрными одеяниями и такими же масками с широкими прорезями для глаз гости смахивали на грачей, которые, по остроумному наблюдению поэта Пастернака, напоминают обугленные груши и почему-то обрушивают «сухую грусть на дно очей». Поэт Пастернак попал в самую точку: обугленные груши с короткоствольными автоматами АКС-74У действительно обрушили на дно очей обитателей бетонного теремка грусть — как сухую, так и мокрую. Стало ясно, что на сей раз явились рабочие сцены, которые наконец-то вручную задёрнут заевший занавес.